Скачать книгу

нам Выспянский не оставил.

      Наследье наше – памятник иной,

      Воздвигнутый шутя, а не во славу.

      Для языка по мерке, как частушка,

      А для бесплотной мысли в поученье.

      Острóты, чепуха, «Словечки» Боя.[7]

      День угасает. Зажигают свечи.

      Винтовочный затвор на Олеандрах

      Не щелкает. Лужайки опустели.

      Ушли эстеты в скатках пехотинцев.

      Их кудри смел цырюльный подмастерье.

      Стоит в полях туман и запах дыма.

      Наполнит рюмки доктор. А она

      У фортепьяно, при свечах, в лиловой

      Вуали, напевает эту песню,

      Что нам звучит, как весть из ниоткуда.

      Отголоски далекой кофейни

      Оседали на мертвый висок.

      II. Столица

      Чужой ты город на песках сыпучих,

      Под православным куполом Собора,

      Твоя погудка – ротная побудка,

      Кавалергард, солдат всех выше,[8]

      Тебе из дрожек ржет «Аллаверды».

      Так надо оду начинать, Варшава,

      Твоей печали, нищете, разврату.

      Окоченелою рукой лотошник

      Отмеривает семечки стаканом.

      Увозит прапорщик у стрелочника дочку,

      Чтобы ей княжить в Елисаветграде.

      На Черняковской, Гурной и на Воле

      Уже шуршат оборки Черной Маньки,[9]

      Уже она в парадном подмигнула.

      Тобою, город, Цитадель владеет.

      Прядет ушами кабардинский конь,

      Едва послышится: «Смерть вам, тираны!»

      О луна-парк привислинского края,

      С губернией тебе бы управляться.

      Но стать теперь столицей государства,

      Теперь, в толкучке беженцев с Украйны,

      Распродающих уцелевший скарб?

      Палаш да ржавый карабин французский —

      Вооруженье для твоих баталий.

      Против тебя, смешная, все бастуют:

      И в Златой Праге, и в английских доках.

      В отделах пропаганды добровольцы

      Строчат ночами о грозе с востока,

      Не зная, что над гробом им сыграют

      На хриплых трубах «Интернацьонал».

      И все-таки ты есть. И с черным гетто,

      И со слезами женщин в довоенных

      Платках, и с сонным гневом безработных.

      Шагая взад-вперед по Бельведеру,

      Пилсудский не уверует в стабильность.

      «Они на нас, – твердит он, – нападут».

      Кто? И покажет на восток, на запад.

      «Я бег истории чуть-чуть затормозил».

      Вьюнок взойдет из заскорузлой крови.

      Где полегли хлеба, пройдут бульвары.

      Как это было? – спросит поколенье.

      А после не останется ни камня

      В том месте, где ты был когда-то, город.

      Огонь пожрет истории прикрасы,[10]

      Как грошик из раскопок, станет память.

      Но поражения твои вознаградятся.

      Как знак того, что только речь – отчизна,

      Вал крепостной тебе – твои поэты.

      Поэт нуждался в доброй родословной.

      От

Скачать книгу


<p>7</p>

«Словечки» Тадеуша Желенского, более известного под псевдонимом Бой, – сборник «фрашек» (стихотворных острот или, попросту говоря, эпиграмм).

<p>8</p>

«Кавалергард, солдат всех выше» – по-русски в тексте. Строка из русской армейской песни.

<p>9</p>

«На Черняковской, Гурной, на Воле» – начало припева популярной в варшавских предместьях баллады о Черной Маньке, проститутке, отравившейся после того, как ее бросил возлюбленный (ср. «Маруся отравилась…»).

<p>10</p>

Строка из «Конрада Валленрода» Мицкевича. Здесь приводится по кн.: Адам Мицкевич. Стихотворения. Поэмы. М., 1968, – в пер. Н. Асеева.