Эпоха великих реформ. Исторические справки. В двух томах. Том 2 - Григорий Аветович Джаншиев

Скачать книгу

учреждений подверглась и подвергается наиболее злобным нападкам со стороны наших консерваторов известного сорта, сердящихся, по-видимому, на судебную реформу, как и на другие преобразования, всего более за то, что они идут не без успеха. Мировые судьи заменили у нас, главным образом, разбирательство, происходившее в съезжих домах. Кто не помнит, что это такое было? – Кто будет утверждать, что прежнее судебное полицейское разбирательство было способно к развитию? И наоборот, кто не видит, что самые упущения мировых судей не пропадают даром для дела; что они становятся предметом обсуждения в мировых съездах, устроенных корпоративно и, следовательно, способных хранить результаты приобретенной опытности; что они, наконец, подлежат контролю публики и всяческой критике как устной, так и печатной. Теперь всякое их упущение выходит наружу, и всякому доброжелателю и недоброжелателю правосудия на Руси открыта полная возможность следить за действиями мирового суда и при первом поводе подвергать его порицанию и даже не заслуженному. Было ли что-нибудь подобное прежде, когда господствовала канцелярская тайна. Насколько же добросовестно хвататься за каждый промах нового суда, к тому же иногда и мнимый (и таким-то явно фальшивым методом заведомо недобросовестной критики мог пользоваться и мутить общество впоследствии сам автор цитируемой статьи, ренегат М. Н. Катков, давший в своих возмутительных нападках на новый суд перлы искусства превращения белого в черное и наоборот!), и на этом основании произносить неблагоприятные приговоры о целом учреждении?.. Est modus in rebus. Почитая своих читателей за стадо Панургово, все-таки нельзя уверять их, что в старых судах упущения и были возможны потому, что все там происходило келейно, под сильным давлением администрации?..»[110].

      Но, к сожалению, подобные заявления нисколько не обезоруживали партию, враждебную принципам нового суда. Указывая на те или другие злоупотребления администрации, обнаруживаемые при гласном разбирательстве, враги нового суда обвиняли его в том, что он колеблет престиж государственной власти, стройность управления[111] и пр. Вся благомыслящая часть печати восстала против такой фальшивой точки зрения, развиваемой «Вестью», но не встречавшей в то время прямого сочувствия в правительственных сферах. «Воздвигаясь среди обломков отчасти разрушившегося, отчасти еще разрушающегося социального быта, – писал И. С. Аксаков, – встречаясь лицом к лицу каждый день и каждый час со старыми, еще живучими, но уже осужденными на смерть порядками и преданиями, наш новый суд переживает трудное время. Потребна немалая мудрость, немалая стойкость от тех, кому поручено насаждение новой правды на Руси для разумного ухода за нею для того, чтобы не тревожиться зловещими криками: «об уничтожении достоинства власти», «об опасности для общественного спокойствия» и пр. Уничтожение достоинства власти!.. Но разве сам суд не есть одно из отправлений государственной власти, и разве не в тысячу крат выше прежнего сплотилась

Скачать книгу

<p>110</p>

См. № 263 за 1866 г.

В 1866 г. Сухотин писал: «Опять начинается разыгрываться тайная сила, на время было умолкнувшая. Некоторые люди, упоенные властью произвола, не терпят значения и силы судебной реформы, которая есть единственная разумная сила, уважаемая добрыми и разумными и колющая глаза самодурам, ложным либералам и нашим soit disant петербургским прогрессистам, которые в начале шестидесятых годов, по словам нашего автора, популярничали и либеральничали, а при начавшейся реакции, потеряв даже всякий стыд, «лицемерят как лакеи». В конце 1867 г. читаем: «Носятся печальные слухи о том, что администрация хочет наложить руки на судебную реформу и будто дела о столкновении с полицией и жалобы на нее будут изъяты из суда присяжных. Впрочем, это все слухи, и вообще последнее время наша политическая, судебная и административная жизнь находится в самом неопределенном и туманном положении». И позднее Сухотин замечает: «Всякий, кто желает независимости для новых судебных учреждений, тот заподозривается правительством и петербургской знатью, как демократ, красный или как наивный человек». («Русск. Арх.», 1894. № 4). Нелепый до невменяемости «Гражданин» в своих нападках на реформы 60-х гг. дошел до бреда наяву. Неустанно бранит он суды и земство (нынешнее – жалкую пародию самоуправления!) за малейшее проявление независимости относительно губернатора, а уж тем более министра, и мечтает об управлении Россиею посредством сатрапов и сподручных лихих земских начальников. Но, видя вместе с тем все прелести современного непомерно развивающегося бюрократизма, заткнувшего за пояс и николаевские времена, газета с ужасом отворачивается от этой «толстеющей, расползающейся гидры, стиснувшей свободную, яркую жизнь». («Гражданин», 3 февр., 1900). Не угодно ли разобрать эту чепуху: и бюрократия-гидра гибельна, и призванные для смягчения ее болячек самоуправление и суд присяжных – пагубны!?

<p>111</p>

До чего доходила вражда администрации к суду и мания ее охранить престиж свой, можно судить по рассказу акад. Никитенко. В ноябре 1866 г. делили Петербург на полицейские участки. Предположено было принять для этого в основание деление города на судебные мировые участки. Обер-полиц. Трепов, ненавидевший новые суды, энергически отверг такой план деления, ссылаясь на то, что «авторитет полиции как бы подчинится (sic) авторитету судов». («Русская Стар.», 1891. № 9. С. 585). – Тот же Никитенко передает, что от всякой ошибки со стороны нового суда, как, например, было с делом свящ. Борисоглебского, обвиненного в оскорблении дамы (подробности см. в «Обломках разбитого корабля»– Никитина. С. 130), администрация чуть ли с ума не сходит от радости. («Русск. Стар.», 1891. № 10. С. 180).