LITMIR.BIZ

      До революции все дома на нашей улице, кроме синагоги в самом конце, принадлежали отцу моей мамы. Теперь все они принадлежали гражданам Советского Союза. Наш дом, или, лучше сказать, дом, в котором мы жили, был крепким двухэтажным кирпичным зданием с водопроводом и канализацией, что в те времена было редкой роскошью. Прямо через дорогу, в широком зазоре между домами, стояла большая водяная колонка. Этот маленький плоский кусочек был нашей игровой площадкой, а люди приходили за водой непрерывным потоком.

      В дальнем конце площадки была длинная крутая лестница, которая спускалась в промышленную зону. Сердце у меня стучало, когда я впервые рискнул туда пойти и сделал потрясающее открытие – окно в кирпичной стенке, где добрая женщина раздавала поломанные вафли с фабрики стаканчиков для мороженого. Потом, летом, я каждый раз прибегал туда со своим маленьким тряпичным мешочком, наполнял его до краев и бежал обратно домой. Я знал, что лето кончается, когда закрывалось это окошко.

      В самом конце нашей улицы, в тупике, стояла синагога, грандиозное кирпичное здание, оштукатуренное и покрашенное в бежевый цвет. С этим местом между нашим домом и синагогой связано большинство моих детских воспоминаний – маленький садик с яблонями и грушами, первоклассный английский спаниель моей мамы, живший в конуре, и еще старый деревянный забор с удобно расположенными дырочками от сучков, через которые мы с моим лучшим другом Левой Слуцким могли наблюдать ритуал, как раввин режет цыплят, принесенных прихожанами синагоги, нужно было только соблюдать абсолютную тишину. Мы все видели и слышали все молитвы.

      Няня

      В доме все тепло исходило от моей няни. Она посвящала мне все свое время и учила меня смыслу любви. Когда я был маленьким, я редко выходил из ее комнаты. Я крутился у нее под ногами на полу, учился молитве и Символу веры, рассматривал картинки, слушал истории и играл в игры. Она меня любила, и я ее тоже ужасно любил и люблю до сих пор. Я надеюсь, ей жилось хорошо, где бы она ни была.