LITMIR.BIZ

Скачать книгу

в её дрожащие руки – и с тем, не прибавив больше ни слова, отпускала нас.

      Нетрудно представить, как я ликовал, как парил над землей, не чувствуя под собой ног!

      А мать, из которой и палкой невозможно было вышибить слезу, несколько раз за дорогу принималась всхлипывать. До самого дома она не отдавала мне тетрадь, несла её сама, прижимая к груди, словно великую ценность.

      Вот какой была моя первая учительница.

      И если бы я стал очень знаменитым, таким знаменитым, что мир захотел бы увидеть мой портрет, – я тоже разыскал бы Марью Ивановну и сфотографировался рядом с ней.

Чубчики и нулевки

      В первый же день Марья Ивановна выстроила нас по росту и рассадила за партой в таком порядке, чтобы самые маленькие оказались впереди, а самые большие – сзади. Потом она осмотрела наши ручки, перья и велела назавтра всем принести одинаковые. Марья Ивановна сама раздобыла где-то штук восемь желтых бумажных мешков из-под глинозема, разрезала их на большие листы и сказала: пусть мамы выкроят вам одинаковые тетради – вот такие, как у меня. Она также наказала нам выстрогать по десять палочек для счета, и никто не получил поблажки: дескать, ты, Петя, принеси все десять, а тебе, Ваня, можно явиться только с тремя.

      Словом, наконец-то мы сделались равными. После уличного произвола это просто был рай справедливости. Тем более, что учителей не волновало, сколько у кого из нас имеется старших братьев с железными кулаками.

      Когда сосед мой Ванька Ямщиков вывел из терпения своим озорством даже добрейшую Марью Ивановну, в класс заявился рассерженный завуч, отнял у Ваньки сумку, нахлобучил ему на глаза шапку и вышиб за дверь хорошим подзатыльником.

      Правда, в этот же день меня повстречал один из Ванькиных братьев – Колька.

      – Кончились уроки? – спросил он, глядя вниз и ковыряя ботинком чудовищных размеров вмерзший в снег камешек.

      – Ага.

      – А сумка Ванькина где?

      – В учительской, наверное, – простодушно ответил я.

      – А ты почему ее не украл, сука?! – вскинул на меня желтые кошачьи глаза Колька.

      Он сбил меня с ног и как следует напинал под бока своими могучими американскими ботинками.

      Понятно, я не подозревал тогда о существовании закона единства и борьбы противоположностей.

      Этот случай открыл мне глаза лишь на одну половину его: школа и улица находились в состоянии борьбы, на острие которой я случайно и оказался.

      Но заблуждался не только я. Заблуждалась и Марья Ивановна. Она, видать, не догадывалась, насаждая равноправие, что подлая война уже разделила нас.

      Скоро Марья Ивановна, я думаю, догадалась.

      – Дети, – сказала она через несколько дней. – Кто знает какую-нибудь песенку?

      – Я знаю! – подняла руку Нинка Фомина, черноглазая бесстрашная девчонка.

      – Ну, спой нам, что ты знаешь.

      Нинка вышла к доске, подбоченилась и запела:

      Двенадцать часов пробило,

      Чеснок идет домой,

      А

Скачать книгу