LITMIR.BIZ

      Как отнеслась она к измене мужа,

      Спросил её суровый прокурор.

      И трепетную плоть объяла стужа,

      Сознания лишился мягкий взор.

      Ей дали пить и на ноги подняться.

      Промолвила бесхитростно она,

      Что лекарю не следует являться,

      Что речь её вполне воскрешена.

      Где всякого объемлет охлажденье,

      Где всячески стараются лгуны,

      Тот обморок усилил убежденье

      В ошибке ей предъявленной вины.

      Немногое вобрав о горькой тризне,

      По отнятой крушился я, скорбя,

      Что нежности недодал ей при жизни,

      Что косвенно ограбил и себя.

      В ущербности ничуть не восполнимой

      Понятными стрелой предстали мне

      Заветные желания любимой,

      Согласные с моими в тишине.

      Сломавшийся для самовозвышений,

      Судить о ней не мог я, как дитя,

      Поэтому не слушал искушений,

      Характер, ум и сухость обретя.

      На кованой ограде поначалу

      Чарующий венок увидел он.

      Откуда взяться майскому кораллу

      В период осыпающихся крон?

      Ужасное под кровом обрушенье

      Потом ошеломило слух ему,

      Но ложным оказалось устрашенье:

      Всё месту подлежало своему.

      За стёклами же тенью в капюшоне

      Прошла, непостижимо для чего,

      Погибшая при каркавшей вороне,

      Глазами не берясь искать его.