Nature Morte. Строй произведения и литература Н. Гоголя - Валерий Подорога МИМЕСИС

Скачать книгу

деньги на стол и все съестное с жалованьем повару и продовольствием всего, что ни живет в вашем доме; в третьей куче – экипаж: карета, кучер, лошади, сено, овес, словом – все, что относится к этой части; в четвертой куче: деньги на гардероб, то есть, все, что нужно для вас обоих затем, чтобы показаться в свет или сидеть дома; в пятой куче будут ваши карманные деньги; в шестой куче – деньги на чрезвычайные издержки, какие могут встретиться: перемена мебели, покупка нового экипажа и даже вспомоществование кому-нибудь из ваших родственников, если бы он возымел внезапную надобность; седьмая куча – Богу, то есть, деньги на церковь и на бедных. Сделайте так, чтобы эти семь куч пребывали у вас несмешанными, как бы семь отдельных министерств.

      /…/

      Заведите для всякой денежной кучи особенную книгу, подводите итог всякой куче каждый месяц и пересчитывайте в последний день месяца все вместе, сравнивая всякую вещь одну с другой, чтобы видеть ясно, от какой прежде нужно отказаться, в случае необходимости, чтобы научиться мудрости постигать, что из нужного есть самое нужнейшее»[91].

      Есть и линия «бросания камешков». Определенное число камешков требуется для того, чтобы естественным образом, как бы случайно, подражая природе, разметить посадки деревьев для будущего сада[92]. Может быть, это число имело какой-то смысл в гоголевской мнительности, маниях и причудах?[93] Однако у Гоголя мы не находим следов сознательной символизации числа 7(+/-2), тем более намеренного расширения мифологического контекста. Если мы говорим слово-ярлык «обед», то в таком случае: не какой, не где, не в какое время, не с какой искусностью приготовлено, из чего, какие затраты и как долго длился, наступило ли насыщение сразу или потребовалась новая смена блюд, а единственно, что было подано? Гоголь с легкостью находит ответы, когда представляет «обеды» не столько через поданные блюда и «яства», или «разгулявшийся аппетит», сколько в виде коллекции «прекрасных» предметов, предложенных созерцанию. Мало того, если в первом случае нам сообщается о том, что было подано, то во втором мы уже видим, как из исчисляемых кусочков складывается пространство бытия, лишенного прежней пищевой специализации. Инвентаризация оказывается главным средством описания, и в ней, действительно, сосредоточено общее экзистенциально-вкусовое впечатление от обеда. Второе перечисление имеет мало отношения к реальному вкусу, но без него, как без рамки, невозможно почувствовать удовольствие, которое сопровождало всех участников обеда. Мы видим, что оба этих плана перечислений, составляющих «обед», связаны между собой на основе общего ритмического целого, ведь одно и то же число повторяется дважды, переводя описываемое в цикл повторения. Или вот, например, имя «Ак. Ак. Башмачкин», – за ним нелепая смерть бедного петербургского чиновника. Все, что относилось недавно к телесной жизни, профессии, облику, привычкам, нашло выражение в скудном инвентаре оставшихся следов, и они вот-вот будут стерты с лица земли; и число их известно.

Скачать книгу

<p>91</p>

Гоголь Н. В. Соч. Т. 5 (Глава из «Избранной переписки с друзьями» названа: «Чем может быть жена для мужа в простом домашнем быту, при нынешнем порядке вещей в России»). С. 148.

<p>92</p>

Ср.: «Странно посажен сад на берегу пруда: только одна аллея, а там все вразброс. Таково было желание Гоголя. Он не любил симметрии. Он входил на горку или просто вставал на скамейку, набирал горсть камешков и бросал их: где падали камни, там он сажал деревья». (В. Вересаев. Указ. соч. С. 453.)

<p>93</p>

В исследовании Ермакова идет речь о неких колдовских цифрах, но не об исчисляющем, ритмическом или гармонизирующем числе, т. е. не о числе, кодирующем некий ритмический эквивалент, определяющий возможности гоголевского ленточного письма. Скорее, это ближе теме гоголевского суеверия. (Ермаков И. Д. Психоанализ литературы. Пушкин, Гоголь, Достоевский. С. 282.)