LITMIR.BIZ

Скачать книгу

от банкомета боров этакий, еще толще, вроде Собакевича, в мундире. Оказалось после – исправник, тоже помогал рассчитываться. Кулебякин сел за стол и закурил сигару; он не любил карт. Я сразу зарвался, ставлю крупно, а карта за картой все подряд биты. «Пойдем, шулера», – шепчет мне Гриша. Я от него отмахиваюсь и ставлю. Разгорячился. Опять все карты – крупная была ставка – биты. Подается новая колода карт. Вдруг вскакивает Гриша, схватывает через стол одной рукой банкомета, а другой руку его помощника и поднимает кверху: у каждого по колоде карт в руке, не успели перемениться: «Шулера, колоды меняют!» На момент все замерло, а он схватил одной рукой за горло толстяка и кулачищем начал его тыкать в морду и лупить по чем попало… Граф заорал: «Цо?.. Цо?.. Разбой здесь», – и ловит за руку Гришу. Тогда уж я его по морде… С ног долой… Кругом гвалт, стол опрокинулся, а Гриша прижал своего толстяка к стене, потянулся через стол и лупит по морде кулаком… Исправник бросился на меня… Я исправника в морду… Стол вверх ногами… Исправник прыгнул к окну и вылезает… Свалка… Графа бьют… Кто деньги с полу собирает… Исправник лезет в окно – высунул голову и плечи и застрял, лезет обратно, а я его за ноги и давай вперед пихать. Так забил, что ни взад, ни вперед… голова на улице, ноги здесь, а пузо застряло. Потом пришлось стену рубить, чтобы его достать. Когда я приехал зимой в Москву, все уже знали. Весь Малый театр говорил об этом. У Печкина в трактире меня актеры чествовали. Сам Михаил Семенович Щепкин просил рассказать, как все это было. А узнали потому, что на ярмарке были москвичи-коннозаводчики и спортсмены и рассказали раньше всю историю. Оказалось, что граф Красинский вовсе не граф был, а шулер».

      Было за что чествовать Докучаева в трактире Печкина, история эта получила такую известность, что имя героя стало нарицательным. Драматург Сухово-Кобылин даже упомянул ее в «Свадьбе Кречинского» словами Расплюева: «Вот как скажу: от вчерашней трепки, полагаю, не жить; от докучаевской истории не жить!»

      Кроме театралов и актеров, хаживали к Печкину и чиновники судебного ведомства, и стряпчие (адвокаты), обделывавшие свои делишки непосредственно за обедом. Дело в том, что неподалеку от трактира стояло здание Присутственных мест, на задворках которого помещалась печально знаменитая тюрьма Яма – подвал, куда засаживали московских должников и банкротов, в основном мещан, цеховиков и прочую несолидную мелкоту. Уже само название наводило оторопь, в Яме, как в могиле, было холодно и уныло. Водевилист Ленский не удержался и написал:

      Близко Печкина трактира,

      У присутственных ворот,

      Есть дешевая квартира,

      И туда свободный ход…

      Эти стихи исполнялись на мелодию из популярнейшей тогда оперы «Аскольдова могила» композитора Верстовского. Не кривя душой скажем, что и в те времена даже в тюрьме можно было жить по-человечески, главное – были бы деньги. Для состоятельных должников (парадокс!) отводили особую камеру – так называемые купеческие палаты. Туда доставляли обеды и ужины от Печкина, присылали музыкантов,

Скачать книгу