LITMIR.BIZ

      3.

      Лежать в своей постели под одеялом в верхней одежде было непривычно. Холод проникал под одеяло и начинал покусывать пальцы ног и рук. Нюшка задвигала под одеялом руками и ногами, а также головой в разные стороны, чтобы согреться. Потом она представила, как выглядит со стороны и захихикала.

      В горнице было темно, но не совсем. Свет фонаря, поставленного в самом начале переулка, не долетал даже, а доползал до окна их дома умирающим зверенышем и сворачивался в клубок в кухонном углу за стояком. Если приглядеться, то можно разглядеть силуэты печки, стояка и мебели.

      Время от времени в переулок сворачивала машина, и свет ее фар на мгновение освещал сполохом горницу и так же быстро превращался в мелькание светлых и темных полос на потолке.

      Неизвестно, сколько она так пролежала: час или полночи, – сон так и не шел. Лежать без движения оказалось еще холоднее, чем ходить. Ее деятельная натура требовала какого-то полезного дела.

      Нюшка приподнялась в постели на локтях, и в этот момент в сенях протяжно заскрипела входная дверь.

      Нюшка застыла без движения. Воры, подумала она, цыгане. Да нет, за цыганеми такого не бывает: у своих по соседству они не промышляют.

      Мучительно долго ничего не происходило, а потом горницу стало заполнять невыносимое зловоние, как будто в дом внесли издохшую две недели назад свинью. Когда вонь стала страшной, сквозь дверь из горницы в сени стало просачиваться нечто бесплотное, вроде болотного, грязно-зеленого, слабо мерцающего дыма. Действия его были основательны и неторопливы: из зеленого мерцания вытягивались во все стороны тонкие щупальца, которые тут же пропадали, а рядом вырастали новые, и зеленое клубящееся нечто с каким-то чмоканьем, бульканьем и чавканьем вспухало еще больше, постепенно заполняя горницу.

      И Нюшка своим маленьким пониманием рано повзрослевшего ребенка поняла: это не Зло, противоположность Добра, потому что и то, и другое есть всего-навсего отношение человеков к происходящему. Сейчас же перед ней была безликая и бездушная противоположность Блага – великое Худо, как олицетворение всех последних несчастий в доме.

      И тогда она завизжала. Не так, как пару раз до этого, сдерживая себя из чувства жалости к окружающим. Она просто открыла шлюзы переполняющего ее страха пополам с гневом и без остатка отдалась привольному течению собственного визга.

      Одновременно с ней яростно залаял из-под бабУлиной кровати Облай. Лаял он смешно и странно: при каждом взлае на высокой визгливой ноте храбро выскакивал из-под кровати на шаг, а потом с нисходящим басовитым воем уползал обратно под кровать.

      Потом к ним присоединился вой Степена Митрофановича, напоминающий нисходящий звук пикирующего на цель бомбардировщика.

Скачать книгу