Тысячелетник - Андрей Бауман

Скачать книгу

софитам незримым

      над мальчишье-девчачьим

      над кустом опалимым

      слов, чья вечнокустарность

      жжет сильней, чем молитва.

      Бытие – это парность

      в солипсоиде ритма,

      даже если борений

      с учащенным собою

      полон род наш, ведь время —

      это, внутренне, двое.

      Под старенье стараний

      дух твой мускульно вызрел…

      Жизнь всегда слишком ранний

      холостящийся выстрел

      там, где звучна лишь память —

      в двойство звательный поезд,

      нас врожденный избавить

      от забвения то есть.

      II

      Двоих ли нас я вижу, одного ли

      себя – твоей всё милующей воле

      не стать иной,

      и нежному бесстрашию едва ли,

      горящему о всякой Божьей твари,

      судьба виной.

      Давно, возможно, были мы подробным

      единым космосом внутриутробным,

      огнем веществ.

      Но брызнул мир, в сознанье наше целясь:

      единокровная распалась целость

      двоих существ,

      в твоем, моем рожденье иссякая.

      Под сердцем билось время, вовлекая

      и нас в игру…

      Вселенная, как мать, всегда чревата

      короткой жизнью – лишь одной на брата

      и на сестру.

13–17 февраля 2010

      Пчелиная песнь

      (Тени голландцев в «Звезде»)

      Сманил нас мед небесный

          забыть лугов цветенье,

       сманил нас мед небесный

           оставить улей тесный.

             Волшебное гуденье

          из высей изумрудных,

             волшебное гуденье,

      чье беспробудно бденье,

          ведет нас, безрассудных,

                    в сиянье ледяное,

        влечет нас, безрассудных,

      к цветам созвездий чудных.

                От родины и роя

      мы к тайнам полетели —

                от родины и роя,

            отринув всё земное.

            Но кто ж на самом деле

       страстей остудит жженье —

               и кто ж на самом деле

      бессмертье встретит в теле.

             Само изнеможенье,

      пронзенное сверканьем,

              само изнеможенье

        бесплодного движенья,

              мы вознеслись и канем,

                 бесцельно и бестело,

              мы вознеслись и канем,

      бесплотной хрупью станем —

      скольженьем хлопьев белых,

           летящих вниз безвольно,

       скольженьем хлопьев белых

                меж ульев опустелых.

Мартинус Нейхоф. «Песнь неразумных пчел»(перевод с нидерландского Ирины Михайловой и Алексея Пурина)

      «Расставлен зал, умолк вседневный труд…»

      Александре

      Расставлен зал, умолк вседневный труд,

      Слова черты случайные сотрут

      С лепнины стен, впечатавшихся в зренье

      Фигур и ликов, вызнавших,

Скачать книгу