LITMIR.BIZ

      С каждой минутой громада острова становилась всё больше и больше. Уходящее за горизонт солнце слегка окрасило прибрежные скалы в кроваво-красный, зловещий цвет. Казалось, что камень обильно полит человеческой кровью.

      Сотни чаек летали над головами, опираясь крыльями на упругие порывы ветра. Их крик резал слух, хотелось даже заткнуть уши, чтобы только не слышать их раздражающие голоса. Птицы разбудили Таню. Она вышла из каюты растрёпанная, бледная, с тёмными кругами вокруг глаз. Никто даже не представлял, чего ей стоило держаться.

      – Как ты? – спросил Николай.

      – Ужасно, – кривясь от головной боли, ответила она. – Голова раскалывается, а тут ещё эти чайки. Долго нам?

      – Часа полтора-два, берег уже видно.

      Таня обернулась и посмотрела через плечо на приближавшуюся сушу. Внезапно, голова её закружилась, и она едва не упала за борт. Стрижевский вовремя подхватил девушку и усадил рядом на ящик для рыбы.

      – Меня тошнит, – жалобно простонала она. – И вообще, я хочу домой. Мне надоела эта лодка, это море, эти паршивые чайки.

      – Успокойся, недолго ещё терпеть, так что возьми себя в руки.

      Таня пристыжено замолчала.

      – С другой стороны, сама подумай, где ты ещё встретишь такое. Там, в нашем мире, ничего подобного не увидишь ни за какие деньги. Старинные города, их жители, а если доведётся сражение увидеть?

      – Я ничего не имею против, мне здесь даже немного нравится. Но я боюсь, боюсь за свою жизнь, боюсь за ваши жизни. Боюсь, что может случиться так, что придётся убить, чтобы выжить самой. Неужели, вы сами не боитесь?

      – Я боюсь, – ответил Саша. Он стоял рядом с мачтой, облокотившись на крышу каюты, и пристально смотрел Тане в глаза.

      Николай и Иван Сергеевич молчали. Один смотрел вперёд, на землю, другой на игравшие за бортом волны, словно ни тот, ни другой не слышали слов девушки.

      – Почему вы молчите? – с лёгкой дрожью волнения в голосе, тихо спросила Таня.

      – Врать не хотим, красавица. Поступки скажут сами за нас, – так же тихо ответил Стрижевский.