LITMIR.BIZ

      Тем временем приготовления к ужину были закончены. Егор включил тихо Свиридова, и три знатных человека, ещё мало знакомые, но уже не чужие друг другу, расселись за икеевским сухощавым столиком, рассчитанным на две некрупные скандинавские персоны.

      – За что пьём, Порфир? – спросил Степан, разливая анисовую, – может, за Россию?

      – Можно и за Россию. За ту, главную, – ответил Порфир, принимая стакан из рук Степана.

      – Это как? – Стёпа застыл в наклоне.

      – А так. Не встретилась Она мне нынче. Пол-России проехал, всё в щель вагонную глядел, думал, примечу на какой станции, – нет. Вроде то, и одёжка, и манер, а горячки сердечной нету. Крюка не слышу.

      – Крюка? – Степан откинулся к спинке стула.

      – Я полагаю, Порфир имеет в виду древнюю церковную нотопись. Знаменный распев, верно?

      – Ну да, у нас так служат до сих пор. Крюк, он как зацеп для человека. Пустой человек не удержится, скользнёт и сорвётся. Знамо, туды ему и дорога. А вот ежели есть в нём душа Божья…

      – Тады не скользнёт? – Степан облокотился на стол, глядя прямо в глаза Порфиру.

      – Не скользнёт, – Порфир произнёс последнее слово как-то без желания. Затем опустил голову и замер, не говоря ни слова.

      – Стёп, имей совесть! – вмешался Егор. – Дай человеку отдышаться.

      – Откуда я знаю, о чём вы тут без меня разговоры вели, – вспыхнул Степан. – Им водку принеси, налей!..

      – Ребята, – поднялся Егор, – нас действительно мало. Давайте выпьем за крюк, за корешок российский. Закатали Россию в асфальт, а он живёт себе. Вот Порфир его видел, а нам, городским, пока не довелось. Ну, с Богом!

      Собеседники чокнулись над столом, и трапеза, как вечерний поезд, скрипя сочленениями, неспешно тронулась.