Скачать книгу

ошибаетесь, по рассеянности… что очень и очень свойственно человеку, ну хоть… от излишка воображения.

      – О, вы угадали опять, – подхватил белокурый молодой человек, – ведь действительно почти ошибаюсь, то есть почти что не родственница; до того даже, что я, право, нисколько и не удивился тогда, что мне туда не ответили. Я так и ждал.

      – Даром деньги на франкировку[12] письма истратили. Гм… по крайней мере простодушны и искренны, а сие похвально! Гм… генерала же Епанчина знаем-с, собственно, потому, что человек общеизвестный; да и покойного господина Павлищева, который вас в Швейцарии содержал, тоже знавали-с, если только это был Николай Андреевич Павлищев, потому что их два двоюродные брата. Другой доселе в Крыму, а Николай Андреевич, покойник, был человек почтенный, и при связях, и четыре тысячи душ в свое время имели-с…

      – Точно так, его звали Николай Андреевич Павлищев. – И, ответив, молодой человек пристально и пытливо оглядел господина всезнайку.

      Эти господа всезнайки встречаются иногда, даже довольно часто, в известном общественном слое. Они всё знают, вся беспокойная пытливость их ума и способности устремляются неудержимо в одну сторону, конечно, за отсутствием более важных жизненных интересов и взглядов, как сказал бы современный мыслитель. Под словом «всё знают» нужно разуметь, впрочем, область довольно ограниченную: где служит такой-то, с кем он знаком, сколько у него состояния, где был губернатором, на ком женат, сколько взял за женой, кто ему двоюродным братом приходится, кто троюродным и т. д., и т. д., и всё в этом роде. Большею частию эти всезнайки ходят с ободранными локтями и получают по семнадцати рублей в месяц жалованья. Люди, о которых они знают всю подноготную, конечно, не придумали бы, какие интересы руководствуют ими, а между тем многие из них этим знанием, равняющимся целой науке, положительно утешены, достигают самоуважения и даже высшего духовного довольства. Да и наука соблазнительная. Я видал ученых, литераторов, поэтов, политических деятелей, обретавших и обретших в этой же науке свои высшие примирения и цели, даже положительно только этим сделавших карьеру. В продолжение всего этого разговора черномазый молодой человек зевал, смотрел без цели в окно и с нетерпением ждал конца путешествия. Он был как-то рассеян, что-то очень рассеян, чуть ли не встревожен, даже становился как-то странен: иной раз слушал и не слушал, глядел и не глядел, смеялся и подчас сам не знал и не понимал, чему смеялся.

      – А позвольте, с кем имею честь… – обратился вдруг угреватый господин к белокурому молодому человеку с узелком.

      – Князь Лев Николаевич Мышкин, – отвечал тот с полною и немедленною готовностью.

      – Князь Мышкин? Лев Николаевич? Не знаю-с. Так что даже и не слыхивал-с, – отвечал в раздумье чиновник. – То есть я не об имени, имя историческое, в Карамзина «Истории» найти можно и до́лжно[13], я об лице-с, да и князей Мышкиных уж что-то нигде не встречается, даже и слух затих-с.

      – О, еще бы! – тотчас же ответил князь. – Князей Мышкиных теперь и совсем нет, кроме меня; мне кажется, я последний.

Скачать книгу


<p>12</p>

Франкиро́вка – авансовая оплата почтового сбора за письмо (от ит. fran-care – «освобождать»).

<p>13</p>

Князь Мышкин? <…>…Имя историческое, в Карамзина «Истории» найти можно и до́лжно… – Имеется в виду «История государства Российского» Н. М. Карамзина. С этим сочинением Ф. М. Достоевский познакомился еще в юношеском возрасте, в родительском доме в Москве. В семье Достоевских ее читали вслух по вечерам, собравшись вместе в гостиной. Двенадцать томов «Истории…» были в домашней библиотеке Достоевских. Младший брат писателя, А. М. Достоевский, в «Воспоминаниях» писал: «История же Карамзина была его (Фёдора. – П. Ф.) настольною книгою, и он читал ее всегда, когда не было чего-либо новенького». Имя «Мышкин» встречается у Карамзина лишь однажды, в Примечаниях ко 2-й главе шестого тома в связи с историей строительства первого каменного собора Успения Богородицы на территории Московского Кремля: «В 1471 г., осенью, Митрополит велел заготовлять камень для строения церкви; 30 апреля заложили ее. Главные архитекторы были Ивашко Кривцов и Мышкин: они растворяли известь с песком, и весьма жидко, а в стены насыпа́ли мелких каменьев». В результате церковь, «едва складенная до сводов… с ужасным треском упала, к великому огорчению Государя и народа».