LITMIR.BIZ

Скачать книгу

думал, что я ещё Японией увлекаюсь, угодить хотел. А я, дурак такой, говорю, мол, я уже восточное искусство забросил, оно мне не больно-то и надо. Болван, скотина бесчувственная, что сказать. Отец расстроился тогда, виду не показал, но огорчился. И ведь берёг эту шкатулку-то, хранил у себя. А оно вон как вышло…

      Он резко повернулся и, не попрощавшись, зашагал к оставленной у столба лошади. Умчался, поднимая пыль. Уехал, оставляя мёртвое имение с мёртвыми хозяевами и мёртвой, выгоревшей землёй.

      Ничего уже не вернётся, никогда не будет того весёлого, беззаботного лета с танцами, флиртом, радостным смехом. С веселящейся молодёжью и сидящими за столами родителями, солидно перебирающими карты или рассуждающими о важном и вечном. О выделении металлического радия, первом российском аэроплане Кудашева, женитьбе сына предводителя местного дворянства и о многом другом, что кажется нынче далёким и невероятным.

      Наверное, таким же невероятным показался бы тогда рассказ о колчаковском отступлении, о Великом Сибирском Ледяном Походе, о боях возле Японского моря, на последнем клочке Белой Земли в ноябре 1922-го года.

      Но всё это у капитана Одинцова впереди. И поход, и бои, и отступление уже в звании полковника, и эмиграция в Шанхай. И всегда с ним будет старинная статуэтка как память об отце и матери, о безоблачной юности в Одинцовке, о радостном, тёплом лете 1909-го года…

      Глава 3. Шанхай, июль, 1940

      – Господин Такэда, там вас спрашивают.

      – Кто спрашивает?

      – Китаец какой-то, Ли Гэн.

      – А ну, давай его сюда.

      Старик китаец зашёл, мелко кланяясь, и почтительно остановился на пороге. Такэда вопросительно поднял брови и показал на циновку возле низкого столика.

      – Говори, – отрывисто бросил он.

      Китаец неодобрительно покачал головой – по восточному этикету следовало сначала спросить о самочувствии собеседника, поговорить о семье, а потом уже приступать к делу. Но что поделаешь! Ли Гэн был скромным домохозяином, сдающим внаём комнаты, а Акайо Такэда1 большим чиновником, и не ему, старому китайцу, устанавливать свои правила.

      Ли Гэн ещё раз вздохнул и промолвил:

      – У меня снимал комнату русский эмигрант, полковник. Вчера он умер – долго болел, кашлял, а потом умер. Я не мог выбросить его на улицу, там дождь и холод, а он сильно больной был. И денег уже не имел.

      Японец не прерывал старика. Ли Гэн никогда ничего не говорил просто так. Если он долго и нудно рассказывает про какого-то русского квартиранта, значит, что-то припас. Китаец, несмотря на затёртую внешность, был не последним человеком в своём квартале, знал всех и вся и часто снабжал Такэда интересными вещицами, которые скупал за бесценок у своих сотечественников или обедневших русских эмигрантов и перепродавал ему.

      – И он остался тебе должен за комнату за месяц, и у него сохранилось кольцо с фальшивым бриллиантом в десять карат, которое ты сейчас будешь мне пытаться продать! – расхохотался Такэда.

      Ли

Скачать книгу