Интервью номер один - Михаил Грушевский Дмитриевич

Скачать книгу

быть. Я, вот… Когда Вы родились, уже тогда я выступала вместе с другими поэтами, которые были более известны, чем я… Знаменитое время, шестидесятые годы… Лужники, Политехнический музей….Но так ли это важно? Ведь люди тогда устремлялись, много было слушателей. Только потом, пройдут годы, и я пойму, что они не поэтическое слово приходили слушать – они ждали от поэтов какого-то быстрого ответа на то, что их мучает, на то, что их волнует. И у очень многих людей есть тоска по этому времени, по своей молодости, по своей какой-то возвышенности, романтической устремленности.

      Знаете ли, у меня не было так много почитателей, чтобы я чувствовала себя пошляком или каким-то расхожим … Просто мне было достаточно. Понимаете? Это какой-то определенный круг, он есть. При том, что трудно купить книжки, даже невозможно подчас… они меня не покинули, не променяли. Это круг, для меня достаточный. То есть, это не так много, чтобы я думала, что это нужно всем, но достаточно для того, чтобы я не чувствовала себя одинокой.

      О чем стрекочет камера

      Мы всегда любили выезжать на залив. Сухое вино, северное солнце, запах шашлыка и плеск воды. Ощущение близости моря радует и успокаивает измотанные телевизионные нервы. Для творчества – идеальная атмосфера. По-моему, я только сейчас начинаю понимать, что искала поэтесса в здешних местах. И еще, мне кажется, что наши редкие визиты в уединенный домик на заливе развлекали Ахмадулину. А она развлекала нас. Вот пример нашего диалога за кадром:

      Ф.116

      О н а: «Мне с вами очень нравится. Так тихо, уютно. Мы сидим, пьем чай, камера стрекочет…»

      Я: «У нас камера не стрекочет!»

      О п е р а т о р (мрачно): «У нее – застрекочет!»

      Немного политики

      – Еще вот меня спросили про национальные чувства. Я всегда это очень близко к сердцу беру и к уму. Для всех нас это такая огненная рана была – Прибалтика, не правда ли? То есть, мы ездили туда в молодости. И мы обожали это место земли. Но … я не могу, не могу не ликовать от созерцания вновь обретенной независимости, понимаете? У меня в глазах может стоять печаль, но я все равно не могу не ликовать. Я думала, что не доживу до этого. Я понимаю, что будет очень много проблем, я понимаю, что там живет очень много людей другой национальности, но все равно… И еще одно. Для меня это важно. Грузия… Я там провела столько времени. Когда мои стихи не выходили в Москве, они выходили в Грузии. Я видела, как грузинская речь попиралась властью, которую принимали за власть «русского языка». Но ведь это неправда. Это же, какая-то советизация грузинская происходила. Как и с Прибалтикой в самом трагическом смысле. Это не русские, это не есть русский язык, это попирание совсем другим. И в этом смысле, может быть, кто-то вспомнит и сжалится над Россией. Понимаете? Ведь она первой жертвой стала всего этого. Всего этого страха, всей этой страшной трагедии, которой, может быть, и равных нет в истории. Ведь, все-таки, началось с России, а уж дальше потом пошло. Я всегда это переживала, но понимала, что не Россия же в этом виновата.

      – Знаю, что долгое время Вы считались

Скачать книгу