LITMIR.BIZ

      Что есть человек, с точки зрения древнего грека? Гесиод определял человека как существо, исключенное из времени богов – утратившее «золотой век», в котором жили какие-то другие «люди», род которых прерван, а современные греки являются людьми потому что, они сходным образом ведут себя: обрабатывают землю и живут совместно в родовом ойкосе. Гомеровский человек познает себя в сравнении с богами и разными человекоподобными существами. Главной отличительной чертой человека является то, что он питается хлебом. То есть, он не каннибал и поддерживает жизнь, прежде всего, продуктом своего земледельческого труда.

      Люди и боги связаны жертвоприношением. Древний грек питался мясом только в одной трапезе с богами (или, точнее, должен был так поступать в соответствии с усредняющим стандартом). Богам доставались ароматы от сжигаемых жира и костей животных, а люди поедали обработанное огнем мясо. Таким образом, человек – не только земледелец, но и скотовод. Он отличается от диких «людей» тем, что приносит жертвоприношения и ест жареное мясо, потребляя его при посредничестве богов. Без жертв людей богам «голодно», поэтому они так чутки к частоте и масштабам ритуалов. Которые на поверку не так значимы для богов, как это кажется людям.

      Ритуал жертвоприношения в гомеровские времена был прост и предполагал лишь одно отступление от нормы – ночные и подземные божества требовали всесожжения: жертвенные животные сжигались полностью, и человеку от богов не оставалось ничего. Но позднее на фоне все более изощренных и разнообразных ритуалов возникли более существенные отклонения от древней нормы. Например, пифагорейцы предпочитали жертвы богам из натуральных (необработанных) продуктов: молока, меда, благовоний. На другом полюсе в спектре допустимых отклонений – секта приверженцев Диониса, предполагавшая культовое поедание сырого мяса (омофагия) – также в природном, необработанном виде. Крайней формой того же культа, было его перерождение в кризисном и разлагающемся обществе в требование секты киников «вернуться к природе», то есть к дикости – к омофагии, инцесту и даже к людоедству.

      На неоднозначность любого из культурных установлений, определяющих «человеческое», указывает двоякость одного из афинских жертвоприношений. Во время празднования буфоний в честь Зевса Полиэя («городского», «градохранителя»), предполагалось убийство жертвенного быка, но жрец-убийца быка и его нож подлежали ритуальному суду. Нож и топор, которым убивали быка, топили в море. Правило «можно и нельзя» означает совмещение двух культурных норм, примиренных в ритуале, где «можно» и «нельзя» разыгрываются как бы понарошку, дань отдается и культурному стандарту, и времени

Скачать книгу