LITMIR.BIZ

      – Но ведь я бы не смог сделать того, о чём ты им говорил! – Лео всё ещё ничего не понимал.

      – А ничего и не надо было, – Ирвин улёгся на кушетку и, умиротворенный восемью часами сна и сытным завтраком, готов был всё объяснить, – Это называется шантажом. Я, конечно, не сторонник таких методов, но у нас не было другого выхода. Нам ещё повезло, что это – луситы. Они, правда, большие сволочи, но о репутации своей заботятся. Так что стоит их слегка припугнуть…

      Дверь открылась, и в каюту вошел лусит.

      – Командор хочет вас видеть.

      Они прошли по коридорам и вошли в лабораторию.

      – Доброе утро. Как спалось? – по интонации и выражению лица лусита было видно, что лучше бы они вообще не просыпались.

      – Прекрасно. Но вернёмся к прошлому. Почему вы выбрали меня?

      – Потому, что ваше биополе отличалось от полей других людей, причём очень сильно. Теперь-то я знаю, что вы инопланетянин, а тогда… Просто ни у кого другого не было никаких шансов добраться до… механизма.

      – А зачем?

      Лусит внимательно посмотрел на Ирвина:

      – Это я оставлю при себе.

      – Хорошо. А как вы объясните возвращение моего тела и памяти?

      – Не знаю! Возможно – побочное действие поля… Дело в том, что гиперсинусоидальные вариации очень сильны и почти не контролируемы, а биомагнитная составляющая…

      – Хватит, хватит! Я ничего не понимаю. – Ирвин понимал, что лусит явно темнил, но, в конце концов, главное было выбраться с Лолл-Холла. – Когда корабль?

      – В час сорок. Полёт длится шесть месяцев.

      – У вас двигатель фотонный?

      – Вакуумно-гелиевый.

      – Я думаю, будет лучше, если мы проведём эти шесть месяцев в анабиозе.

      – Да, да, конечно! Это гораздо удобнее, – лусит был очевидно рад, что ему самому не пришлось этого предлагать.

      …Когда они ложились в саркофаги, Лео сказал:

      – Наконец-то я выберусь отсюда.

      – Лично я буду чувствовать себя в безопасности только когда буду на Нептуне: от луситов всего можно ожидать, – Ирвин был в плохом настроении.

      Когда закрылась крышка саркофага, Ирвин подумал, что ложиться в анабиоз было, пожалуй, ошибкой. Но было уже поздно…