LITMIR.BIZ

      Сначала была Лаборатория. Ее символические стены, похожие на бешеное сплетение цветных лоскутов и стеблей растений, высились среди пустоты. Затем появились сгустки – проворные и голодные комочки, напоминающие органику в первичном бульоне. И были они жадны до конструктов, и плавали вечность вокруг пестрых стен, присоединяя к себе соседние примитивные сгустки. Существа с жадностью поглощали и другие кусочки: «чистые конструкты», которые заставляли плясать в сознании сгустков образы: бесконечные звездные ленты, эволюционирующие клетки и молекулы, извергающиеся вулканы, молодые звезды.

      Сгустки разрастались, их конструкты становились очень ветвистыми, а внутри многозначительно задрожали струны. Прекратилось бешеное заглатывание: теперь сгустки держались друг от друга на расстоянии, так как научились доставать конструкты иным способом. Когда сгусток сообщался с ближайшим товарищем, он приводил в действие его струны с помощью вибрации своих внутренних струн. Как пианист играет на своем инструменте, так сгустки взаимодействовали со струнами товарищей, вкладывая в разные послания различные «мелодии». Только «мелодии» эти обрастали смыслом, так как струны сгустков-адресатов вибрировали в определенной последовательности, получая информацию о конструктах сгустка-адресанта.

      Когда несколько сгустков налились информацией, они смогли использовать свои конструкты для плетения. Внутреннее зрение сгустков совершенствовалось. Оно напоминало человеческие сны, но не черпало визуальную информацию через органы чувств. Вместо этого струны существ получали доступ ко всему сущему. «Видели» сгустки и символические стены Лаборатории. И плели они мосты над темными прудами небытия, и принимали всевозможные формы, и строили сооружения, полные грез и сложных узлов, пока жадность до синтеза не натолкнула их на нечто большее.

      Долго ли, коротко ли, стали они плести целые миры из ниточек-струн и частиц многовариантности, налитых информацией. И получались миры парадоксальные, в которых бы ни выжила даже самая примитивная бактерия, и были миры более сложные – где жили ползающие и летающие, несущиеся со скоростью света и неподвижные…

      И стали разлетаться вокруг ошметки-лоскутки информации, словно новогодние фейерверки. И были особо страстные создатели, как сгусток #2385, который послал товарищам мощный сигнал, шевеля тысячи струн сразу нескольких десятков сгустков вокруг. Он оповещал, что создаст непревзойденных существ – они будут так же одержимы синтезом, как и сгустки, только напомнят символические объекты и стены, имеющие форму и цвет.

      Нашел сгусток свободный закуток в символических стенах Лаборатории, абстрагировался от струн своих товарищей и принялся вытягивать из себя множество конструктов, сплетая из них информационную гибкую оболочку. Пока плел сгусток один только сложный пейзаж, другие сгустки успевали сплести по десять миров, и впервые осознал сгусток, что такое сравнение и спешка, и нетерпение. Он не выдерживал и вырывался на волю, к другим сгусткам, и плавал среди них жадно, получая новые и новые конструкты. Возвращался и плел снова.

      Стал сгусток проводить параллели, задумался: создаст он существ сознательных, существ развивающихся. Что если зададутся они вопросом: откуда все? Откуда клетки, откуда живой код и все разнообразие вокруг? Решил сгусток, что надо сделать так, чтобы его детища развивались постепенно и ставили вопросы также постепенно, гораздо медленнее сгустков, и чтобы делали это они по-своему, чтобы у сгустков был новый материал для плетения.

      И решило существо, что все должно эволюционировать: и материя, и мысль. Синтезировал сгусток, с долей зависти отмечая, что товарищи создали уже сотни миров, и сплел несколько отдельных моделей и локаций, чтобы увидеть, как примерно все будет развиваться-расплетаться. Он заложил в новый мир резерв гибкости – это был непредсказуемый танец частиц многовариантности.

      Струны внутри нетерпеливо дрожали, когда сгусток занимался главной моделью. Он сжал всю информацию под гибкой оболочкой в одну концентрированную точку и запустил модель. Мир начал расплетаться, распускаться, словно цветок в растущем пузыре.

      Струны, считывающие разнообразные танцы частиц многовариантности, сконцентрировались в информационно заряженных и потому «тяжелых» черных дырах. Без посредников – черных дыр – считывание усложнялось, информация затапливала сознание сгустка.

      Теперь сгусток наблюдал. Внутри дрожало-выстреливало ревнивой струнной очередью. Пока один из его товарищей создавал по десять миров, в его мире первые создания выходили из воды на сушу. Вот уже появились первые прямоходящие существа, еще пару миров вспыхнуло поблизости – и зароились в головах двуногих теории.

      Поначалу сгусток ликовал. Он бешено носился среди товарищей, настойчиво улавливая их конструкты и убеждаясь, что никто еще не создал ничего подобного. Соседние сгустки в основном создавали миры-островки, обрывающиеся в бесконечность. Эволюция здесь была выборочной, экологическое и пищевое равновесие требовало вмешательства

Скачать книгу