Дядьки - Валерий Айрапетян

Скачать книгу

я – Полковник. Мои родные дядья – сплошь развратники и пошляки – произвели меня в этот чин, велев не ронять чести мундира. Я, исполненный чувства собственной значимости, отвожу руку в сторону. Голосую. Навстречу несутся желтые пятна с лучистыми шашками на блестящих крышах. Мимо. Мимо. С каждой проскочившей «Волгой» обида и злость жгут меня все сильнее. На нервное материнское: «Давай я сама!» – отвечаю капризным подергиванием конечностей и готовностью вот-вот заплакать. Но в самый последний момент завет дядек об офицерской чести настигает меня, и слезы застывают в глазах, не смея хлынуть. Встрепенувшись, притоптываю ногой, коротко опрокинув: «Я сам!» Мать послушно отходит в сторону. Смиренно сложив одна в другую ладони, наблюдает. Сын. Мужчина. Пусть, пусть…

      Спустя некоторое время мне таки удается поймать машину. Таксист, пребывающий в приподнятом состоянии духа – то ли вследствие удачно срубленного куша, то ли под незавершившимся еще воздействием чар последней клиентки, – завидев голосующего карапуза, резво тормозит и, плавно сравнявшись со мной, приоткрывает переднюю дверь. И дальше громко, скорее обращаясь к матери, чем ко мне, восклицает: «Гражданин, вам куда?!» Я молчу, оторопев от оказанной чести. Таксист, не снимая улыбки, ждет. Мать не торопится подходить. И я, гордо задрав голову, объявляю: «К бабушке, в Арменикенд!» И вот, уже ощущая себя на пике всевластия, втягиваю непослушный живот, оборачиваюсь к маме и ленивым кивком приглашаю в машину. Мать, что-то кудахча себе под нос, не то о том, какой у нее замечательный сынок, не то о накрапывающем дождике, поспешно залезает в такси. Дело сделано. Честь мундира сохранена!

      В ту пору я имел две радужные мечты. Первая – автомат со светящимся при стрельбе дулом. Вторая – чтобы старшие позволили мне сесть на переднее сиденье – рядом с шофером. Каждый вечер, перед тем как уснуть, я представлял себе этот волшебный миг, и комната наполнялась сладостным ароматом свершения и нежной радостью жизни. Но мечты, как известно, дороги нам своей несбыточностью. Задавленный невозможностью их осуществления, медвежонком забираюсь на заднее сиденье и оттуда, точно из своего штаба, атакую таксиста вопросами преимущественно научного характера, уверенно вкрапляя в них терминологию, выуженную из ответов отца на мои бесчисленные расспросы.

      – А из чего состоит мир?

      – Ну, наверное, – так и слышу снисходительную улыбку, – из вещей…

      – А вот и нет! – торжествую. – Из атомов и молекул!

      – Вот оно, новое поколение! – вспыхивает в восторге водитель. – Вот оно!

      – А откуда появилась нефть? – не унимаюсь я.

      – Ну… дык… это… как его там… того…

      – Из останков древних рыб и водорослей! – выстреливаю в знак победы, наслаждаясь реющим флагом всезнайства.

      – Сынок, прекрати задавать вопросы! Человек работает, – вступается за водилу мать.

      – Это ничего… – смущенно елозит шофер. – Какой умный, однако, у вас малыш! Вот оно, поколение!

      Меня уже не интересуют ни водила редкой в этих краях славянской наружности, ни этимология нефти, ни болтовня мамы с таксистом о том, «как было и как стало». Извечная тема случайных попутчиков. Я пялюсь в окно, на вечерний город.

      Приезжаем.

      – 2.70, – озвучивает таксист-неуч.

      Мама расплачивается. Мы выходим и идем к дому бабушки. Теперь мы на моей территории. Мы в Арменикенде.

      Арменикенд

      Арменикенд, переводящийся с азербайджанского как «армянская деревня», готов сгинуть в надвигающейся сини вечера. Начавшийся было дождик к моменту нашего приезда иссяк, оставив после себя замечательную вонь подбитой пыли. Из игровой беседки, что на холме, доносятся азартные, радостные, возмущенные, тревожные крики и охи, клацанье костей домино и нардовых шашек, с силой опускаемых на доску.

      Здесь нет места индивидуализму и самости. Весь уклад жизни подчинен традициям, необходимость соблюдения которых вызывала во мне по мере взросления бури протеста, даже отчаяния и отторжения. А однажды, исторгнув из себя до последней буквы вековые истины, вдруг понял их абсолютную ценность и невозвратимость утраты.

      В детстве же суть канонов правильного поведения была мне непонятна вдвойне. Но выпученные глаза дядюшек в момент поучительных декламаций о роли предков в нашей жизни внушали мне, что традиция – вещь хотя и трудноусвояемая, но чрезвычайно значимая и обязательная в почитании и соблюдении. Однако после многочисленных внушений императив авторитета предков показался мне крайне обременительным для делания тогочегомневздумается, и интуитивно я начал искать способы повалить вековой институт на лопатки. На моем, конечно же, татами.

      У бабушки, как всегда, полно гостей. Стол выкрал пространство. Заставленный неимоверным количеством яств, готовых вот-вот нарушить его границы, он напоминает лавки Снейдерса. Гости, прилипшие к боковинам стола, громко обсуждают жизнь.

      Они все время что-то да обсуждают, эти родственнички. Однако круг их интересов редко выходит за пределы следующих тем.

      ТЕМА

Скачать книгу