LITMIR.BIZ

Скачать книгу

      – Ковер персидский. Общий фон красно-коричневый. Широкий бордюр обрамляет края, – описывал я пока Рахманов не крикнул:

      – Свет! Неправильно запомнили, дружок мой! Не донесли, просыпались. Темнота! Пущин!

      – Не уразумел сюжета картины. По слепоте и дальности расстояния. Увидел лишь краску желтую на фоне красном.

      – Свет! – командовал Иван Платонович. – Ни желтого, ни красного тонов на картине нет.

      – Истинно просыпался, не донес, – басил Пущин.

      – Говорков! – вызвал Рахманов.

      – Золотая люстра, понимаете ли, рыночная. Со стекляшками.

      – Свет! – командовал Иван Платонович. – Люстра музейная, подлинная, Александровский ампир. Просыпались!

      – Темнота! Названов, опишите снова ковер.

      – Я не знал, что нужно еще, простите. Я не думал, – извинялся я, застигнутый врасплох.

      – В другой раз думайте. Исправляйте ошибки и не сидите ни секунды сложа руки, без дела. Знайте все: я буду переспрашивать по два и по четыре раза, пока не добьюсь точного описания впечатлений. Пущин!

      – Просыпался. Дважды просыпался.

      В конце концов Рахманов добился того, что мы изучили указанные нам предметы до мельчайших деталей и описали их. Для этого пришлось вызывать меня пять раз. Описанная нервная работа в полном темпе длилась с полчаса. От нее сильно устали глаза и напряглось внимание. С такой предельной интенсивностью долго продолжать занятия нельзя. Рахманов знает это и потому разбивает свой урок на две части – по получасу каждая.

      Мы временно прекратили упражнения и пошли на урок танцев. После него был снова класс Рахманова, в котором проделывали то же, что и в первые полчаса, но только счет сократился до двадцати.

      Иван Платонович обещает довести упражнения до трех-пяти секунд.

      – Вот как отточим внимание! – заявил он.

      Сейчас, когда я записываю в дневник сегодняшний урок Ивана Платоновича, во мне рождается сомнение: нужно ли и стоит ли подробно, стенографически записывать то, что происходит на уроках Ивана Платоновича? Или, может быть, лучше записывать эти упражнения в отдельной тетради? Пусть эти записи создадут указатель практических упражнений, своего рода задачник, или «тренинг и муштру», как называет свои уроки сам Иван Платонович. Такие записки пригодятся мне при ежедневных упражнениях, а со временем, может быть, и при режиссировании и преподавании…

      Решено.

      Отныне у меня будут две тетради; в одной из них (в этой) я буду продолжать вести свой дневник и записывать самую теорию искусства, которую преподает нам Торцов, в другой буду описывать практические упражнения, производимые нами с Рахмановым. Это будет задачник по «системе» по классу «тренинга и муштры».