LITMIR.BIZ

      Дождь который день дождь барабанил по окнам. Так и не найдя для себя нормальной работы, Мартин изо дня в день возвращался домой с шахт обессиленный, смотрел на шляпу, которую оставил ему – видимо, на память – спасённый убийца. Он думал о том, был ли вообще смысл спасать тех, кто на следующий же день пойдёт рисковать собственной шкурой ради каких-то призрачных целей, надежд, мечтаний или идолов, чтобы снова попасть под пулю, и снова его нужно будет спасать – Мартину Лиду, или кому-то ещё вроде него, кому не всё равно. Смысла, наверное, нет, но дело в совести. Только этот незримый призрачный мотиватор останавливает от того, чтобы закрыть глаза на чужое горе. Пускай у тех, кого спас Мартин, совести ровно столько же, скольких он не уберёг от пуль – то есть, ни на грош, пускай, в Эшвуде совесть и вовсе ничего не значит.

      За такими мыслями курящего Мартина и застал звук вышибаемой двери.

      – Э, скотина! – крикнул кто-то нарочито громко, делая несколько выстрелов в воздух, от которых Мартин вздрогнул, мгновенно пропотев. – Ты ничего не хочешь нам сказать?!

      …Сценарий повторился: к нему ворвались и его избили. Только на этот раз это были Лой, очень недовольные тем, что кто-то из Лютенов его рукой был спасён.

      Мартин был слаб, безоружен и беззащитен против этих людей с пистолетами и грозными взглядами, за спинами которых – ещё сотня таких же людей. Они контролируют всё и вся, от них нет спасения, нет укрытия, и стоит посмотреть на одного, как его враг уличит тебя в сговоре. Можно сколько угодно твердить самому себе высокопарные речи о совести, думал Мартин, мучительно разминая медленно заживающие пальцы, которые ему знатно оттоптали. Только вот правда в том, что в привычках человека – заставлять совесть молчать, если обстоятельства звучат достаточно громко.

      Руки часто дрожали: едва ли теперь они в состоянии были держать пинцет.

      – Чтоб я ещё раз кого-то вылечил… – бормотал Мартин, сжимая трясущимися пальцами сигарету. Стол был полностью чёрным: однажды Мартин выронил спичку и чуть его не спалил.

      За дверью раздавался плач женщины, на руках у которой умирал ребёнок. Она молила о помощи. Но теперь Мартин был умнее и знал, что это может быть женщина одного из Лой или Лютенов. И помогать ей нельзя, чтобы не навлечь на себя ещё чей-нибудь гнев.

      Они сами виноваты. Это он здесь жертва. Он не обязан помогать тем, кто добровольно в это впутался.

      – Чтоб ещё раз… – бормотал Мартин, глядя в собственное отражение в тёмном окне.

      Совесть успокаивалась.

      II. Запрещённая литература

      Заходя в почти опустевшее здание полицейского участка, офицер Джим Андерсон взглянул ещё раз на кусочек картона, на котором было неаккуратно, но цветасто выведено: