LITMIR.BIZ

Скачать книгу

      Уильям считал себя реалистом, отвергающим что-либо иррациональное и доверяющим лишь пяти органам чувств, не исключая при этом, что их можно обмануть. Он не верил в потусторонние миры, загробную жизнь, переселение душ. Не верил в духов и призраков. Он адекватно воспринимал детали окружающей действительности, если мог их понять, разъяснить. Если бы, например, факт перерождения души или реинкарнации был доказан, была бы приведена конкретная схема того, как происходит весь этот процесс, – Уилл принял бы это на веру. В противном случае, все, не имеющее доказательство на существование, отрицалось априори.

      Он не верил в Бога, сотворившего весь мир и создавшего людей по образу и подобию Своему, потому что, коли человечество способно на такие чудовищные поступки, каким тогда чудовищем является сам создатель. Уильям отрицал Его существование, не желая также признавать, что его судьба лежит в лапах жестокого монстра, назвавшего себя судьей. Нет, хозяевами своих судеб являются сами люди. И даже все самое невероятное, невозможное и нереальное, но происходящее в нашей жизнь, является всего-навсего случайным стечением обстоятельств, но никак не Божьим промыслом. Ведь существуй Он на самом деле, стал бы он допускать те ужасы, которые случаются? Разве не помог бы голодающим? Или не излечил бы смертельно больных детей? Не вернул бы слепому зрение, а калеке способность ходить? Разве он не попытался бы спасти Джереми и Маргарет?..

      Уильям сильно стукнул кулаком по столу, отчего полупустая чашка звякнула о блюдце. Несколько посетителей за соседними столиками обернулись на звук, но быстро потеряли всякий интерес и вернулись к своим делам. Почему-то сегодня мысли Уильяма уже во второй раз скатываются к закрытой теме, о которой он старался не думать, чтобы не потерять контроль над собой. Всякое такое скатывание в итоге заканчивалось вспышкой жгучего гнева, которую Уилл научился вовремя усмирять еще до того, как та превратиться в торнадо, уничтожающее вокруг все и вся. А ведь было когда-то время, когда он был совершенно другим человеком.