Скачать книгу

сказал я. – Не похож вроде.

      – Похож, как не похож, – сказал отец. – По всем повадкам – вылитый. И окружил себя евреями… Обычно: лишь одному где затесаться, после налезут. Куда, куда, где потеплей… В каком колхозишке их не увидишь… и на тяжёлом производстве.

      Я уже вышел.

      У соседей гуляют – поют. Что поют – не разобрать. Праздновать начали они ещё с католического Рождества – и до сих пор вот гужуют, как выражаются в Ялани. Но не католики они, наши соседи, не поляки, не литовцы. Чалдоны. А по родителям, так вроде бы и православные. Но по родителям тут не бывает – по благодати. Пьют они вонючий спирт технический – покупают его у местного камирсанта, Колотуя. С утра болеют шибко – и опохмеляются. Бизьнес у Колотуя надёжный и прибыльный, и сам он человек ловкий и предприимчивый, дошлый, как говорит о нём отец мой. И крыша у него крепкая – брат и три родных племянника служат в Елисейском отделении милиции – крышуют родственника. Катя, лет тридцати пяти, и Толя, бывший мой одноклассник. Общих детей у них нет. Есть у Кати два сына от первого брака, но живут они у дедушки с бабушкой, на другой улице, в другом краю, как говорят в Ялани, и сюда приходят только в гости. Катя – та с давних пор уже домохозяйка – некуда ей теперь устроиться в Ялани, а Толя работает то ли в лесхозе, то ли в леспромхозе елисейском, месяц дома, месяц на деляне – вахта у них такая. В октябре ещё валил Толя там лес, суком ударило его по голове, и пролежал он после суток двое в больнице без сознания, теперь ходит и говорит всем, что ничего и Никого нет там, на том свете, – чернота и пустота, мол, как в могиле. Ему виднее. Когда не пьют они – ребята золотые – так говорят о них в Ялани, а как уж загуляют – тут им не брат и сам отяпа. Одно ладно – во хмелю они оба не буйные, а смирные и приветливые, хотя между собой иногда и подерутся: то он, смотришь, с синяком под глазом где появится, то она – как райская птичка, разрисованная.

      – Во, хорошо-то кому, – когда Толя с Катей уйдут в очередной, беспросветный, по-чёрному, загул, говорит о них, жалея их, иной раз мама. – Ни заботы у людей и ни печали, одно лишь – раздобыть бы где да подлечиться. Помилуй, Господи, нас, неуёмных.

      Мама на кухне – опару заводит: отец с утра ещё сегодня заказал ей шанюжки. Любит их, сколько его ни помню. И картофельные, и творожные, и с вареньем, всякую выпечку, как говорит он: стряпанину.

      Выходит мама с кухни, становится спиной к камину.

      – О-о-о, – говорит. – Пока возилась там, дак околела… Ещё и тесто-то, боюсь вот, не поднимется – такая стужа.

      Сказала так и передёрнулась.

      – У-у, – говорит. – Вроде и поясницу шалью обвязала уж, а всё равно мёрзну.

      – Не мудрено, – говорю, собираясь завалиться на диван под шубу с «Волхвом» Джона Фаулза.

      – Опять за книгу, – говорит мама. – Почитай лучше мне… Пока я тут, а спать-то не отправилась.

      Сходив опять на кухню, вернулась

Скачать книгу