LITMIR.BIZ

Скачать книгу

      Не для вас шелестят ночью листья.

      Стояние. Мятеж

      Не может укрыться город, стоящий на верху горы.

      Октябрьский переворот семья Волоховых встретила так же, как и февральский: безмолвием. Народ безмолвствовал, выбрав стратегию стояния, выжидания: к чему приведет нас жизнь, то, стало быть, от Бога нам послано – коли добро, значит, за благие дела, коли зло, значит, за грехи наши. А люди, которым был доверен народ, тем временем проводили свою – тайную и явную – работу, делили власть, ссорились, мирились и опять ссорились. И все более жестокими, все более злыми были их ссоры.

      Однажды весенним утром Егор проснулся от боя набата. Как потом выяснилось, это был знак о начале мятежа, который священнослужители города подавали казакам, не принявшим Октября.

      За стеной раздались выстрелы. Егор и его племянник Мишка Кулаков, вихрастый большеглазый мальчишка, из-за родительской ссоры ночевавший у него в доме, выбежали на улицу. Там происходила перестрелка: казаки Анненкова на конях отстреливались от войск, принявших советскую власть. Егор замер, глядя на мятеж, бой, смуту, происходящие на родной улице, и не заметил, как Мишка сбежал от него куда-то. Волохов стоял неподвижно и смотрел, смотрел, как заколдованный, вбирая широко открытыми синими глазами войну и ужас междоусобной бойни.

      Вот высокий черноволосый казак, оторвавшись от своего конного отряда, метким выстрелом попал догонявшему его красному солдату прямо между глаз, и тот упал на землю, упал безвольно, как мешок… вот окружившие казака солдаты вцепились в него и, не обращая внимания на выстрелы, начали сталкивать его с коня… вот какой-то мальчишка бросился казачьему коню под ноги, и тот встал на дыбы… казак падает… солдаты убивают его, убивают зло, жестоко, беспощадно… и он лежит на земле рядом с мальчишкой, голова которого разбита конским копытом… черноволосые головы обоих заливает горячая, дымящаяся кровь. Но кто этот мальчишка? Невысокий, в распахнутой на груди рубашке… на груди – тонкая алая линия шрама… такая же была у Мишки, – он в детстве поранился… Мишка? Мишка… Мишка!!!

      Егор стоит, не шевелясь. «Я ли видел это? Я ли? Убит Мишка… Кем? Конем? Войной? Или сам погиб, по вине своей? Кто виноват, а? Никто не виноват… и все виноваты. И я тоже. Надо было мальчонку на улицу тащить… О Господи! Я ли это?»

      Замер Егор. Замерла Россия.