LITMIR.BIZ

Скачать книгу

пришел взглянуть на последнего взводного своей роты. Да, он постоянно ругал Ромашкина и высказывал свою неприязнь, но в душе считал его наиболее способным из своих командиров и теперь искренне опечалился его смертью. Тем более что кое-чему уже научил лейтенанта Ромашкина, дальше с ним воевать было бы легче.

      Куржаков расстегнул нагрудный карман Ромашкина, чтобы взять документы, и уловил слабое веяние живого тепла. Ротный поискал пульс, не нашел и приложил ухо к груди лейтенанта.

      – Куда же вы его волокете? – гневно спросил Куржаков оторопевших красноармейцев. – Живой ваш командир! Несите в санчасть. Эх вы, братья-славяне!

      – Так задубел он весь, – виновато сказал Оплеткин.

      – Ты сам задубел, в могилу живого тянешь! Несите бегом, может, и выживет.

      Умирать нам рановато

      Ромашкин открыл глаза и увидел пожилую женщину в белой косынке.

      – Ну, вот мы и очнулись, – сказала она.

      Василий удивился – откуда женщина его знает! Кажется, это она торговала вареной картошкой. Но как она сюда попала? А вернее, как он попал к ней? Василий спросил:

      – Это вы продавали картошку?

      Она кивнула:

      – Я, милый, я.

      – Я про станцию, где наш эшелон остановился.

      – Правильно, – согласилась женщина, – и я про станцию и картошку.

      Ромашкин понял – она соглашается потому, что он больной, нет, не больной, а раненый. Он вспомнил: однажды болел отец, и мама всему, что бы он ни говорил, поддакивала, со всем соглашалась. Тяжелобольным не возражают, им нельзя волноваться. «Значит, я тяжелый».

      – Он еще бредит, – сказал грубый голос рядом.

      Василий посмотрел – рядом на кровати сидел человек в нижнем белье.

      – Нет, не бредит, – удивился тот, – на меня смотрит.

      – Где я? – спросил Ромашкин женщину.

      – В госпитале, милый, в госпитале.

      – В каком городе?

      – В поселке Индюшкино.

      Ромашкин улыбнулся.

      – Смешное название.

      – Смешное, милый. Ты больше не говори. Нельзя тебе.

      – А почему? Куда я ранен? – И вдруг вспомнил, как огненная оса впилась в грудь. Она еще была в нем, тут же заворочалась, стала жалить внутри. Ромашкина забил сухой, разрывающий грудь кашель. – Осу выньте, осу! – застонал он.

      – Опять завел про осу, – сказал сосед нянечке. – Опять он поплыл, Мария Никифоровна.

      – Это ничего, – ответила нянечка, поправляя подушку. – Уж коли в себя приходил, значит, на поправку идет.

      Ромашкин лежал в полевом госпитале километрах в двадцати от передовой. Здесь были самые разные раненые, такие, кого не было смысла увозить в тыл: ранения легкие, несколько недель – и человек пойдет в строй; и такие, кого сразу нельзя эвакуировать, они назывались нетранспортабельными. Их выводили из тяжелого состояния и уж потом отправляли дальше. Ромашкин был «тяжелым» не только по ранению, а из-за простуды и большой потери крови.

      Вскоре ему стало лучше. Теперь он уже не проваливался в темную мягкую пропасть, все время

Скачать книгу