Андрей Сахаров. Наука и Свобода - Геннадий Горелик

Скачать книгу

Боровом главным образом своими ноосферными размышлениями, беседовал с Мандельштамом, помимо физики и геологии, о философских идеях столь разных мыслителей как Гете, Эйнштейн и даже Ясперс. Имя немецкого религиозного философа, далекого от естествознания, в беседе российских физика и геолога в разгар мировой войны может характеризовать широту их кругозоров.

      В философской рукописи Мандельштама, написанной в Боровом, нет никаких «измов» и всего одна цитата (из австрийского философа Витгенштейна): «Zu einer Antwort, die man nicht aussprechen kann, kann man auch die Frage nicht aussprechen», в вольном переводе: «Если невозможно ответить на некий вопрос, то, значит, что-то не в порядке с самим вопросом». А в целом рукопись вопиюще свободно и педагогически ясно излагает позитивистскую точку зрения. Советская философия красноречиво отсутствует в рукописи Мандельштама. Он адресовался не философам, а молодым коллегам, мозги которым промывали профессиональные «матерьялисты».

      Похоже, что лишенный привычной ему среды – лаборатории и окружения учеников, бурлящих идеями и вопросами, – Мандельштам, удовлетворяя свою педагогическую потребность, стал готовить лекцию о философии познания для студентов-физиков. В самом появлении этой рукописи проявился его субъективный идеализм в прямом смысле: поразительная личная независимость от тоталитарно-общественных и вполне материалистических обстоятельств.

      Эта независимость, возможно, и притягивала к нему Вернадского. Последняя запись в его дневнике – 24 декабря 1944 года – посвящена Мандельштаму, умершему за несколько недель до того. Отметив, что Мандельштам был «из самых интересных идейных ученых, с которыми мне пришлось в последние годы встретиться», Вернадский тут же вспомнил: «Леонид Исаакович рассказывал мне, что ему предлагали принять христианство и остаться в Германии, но он предпочел вернуться в Москву».

      Может показаться странным, что Вернадский по столь серьезному поводу отметил этот – далеко не самый важный, – факт из биографии Мандельштама. Но в том давнем эпизоде проявилась моральная природа личности, а за этим напоминанием могло стоять неявное сопоставление с другим физиком-академиком, к которому Вернадский относился совсем иначе. Было хорошо известно, что Иоффе до революции принял христианство. Подозревать тридцатилетнего физика в религиозном прозрении оснований не было, и в его крещении легче было видеть готовность идти на слишком большие уступки власть имущим для достижения практической цели – получить хорошую работу в царской России. Ту же уступчивость можно было усмотреть и в демонстративной лояльности Иоффе по отношению к Советской власти. На страницах своего дневника, отметив реальные заслуги Иоффе и его талант, Вернадский пишет: «честолюбец, нечестный из-за этого, морально – я знаю его по Радиевому институту – фальшивый. Верить ему нельзя».

      Мандельштам и Иоффе были одного возраста, оба получили высшее образование в Германии и начали свой путь в физике в лоне европейской науки, но на этом их сходство исчерпывалось.

Скачать книгу