Настигнутые коммунизмом. Роман - Александр Викорук

Скачать книгу

краснотой белков, бисеринки пота на горячей коже лба. Этот разговор был где-то за две-три недели до смерти. Дмитрий был необычайно весел. Посреди пирушки за скудным столом с картошкой, квашеной капустой он вдруг возбужденно с хитрой улыбкой проговорил:

      – Поверь мне, медику, есть такой способ смертяшки, когда никто не сообразит, что парень наложил на себя руки.

      В этот момент они сидели вдвоем, напротив друг друга. Мальчишка Есипова еще не вернулся с улицы, а жена вышла на кухню с грязными тарелками. Дмитрий перечислил какие-то лекарства.

      – Главное – водки надо принять, – засмеялся он. – Представляешь, сначала наркоз, звуки фанфар, потом несколько таблеток… И оттуда уже никто не достанет. И никаких разговоров.

      Он повторил последнюю фразу с каким-то облегчением.

      Едва в памяти всплыли эти слова и хитрый довольный вид Дмитрия, как тут же Вадима Андреевича обожгла догадка о самоубийстве друга. Затем память-копуша вытолкнула на поверхность еще одну фразу того разговора. Неожиданное возбуждение Дмитрия погасло, и он сказал тихо: «Мерзко живем, достойнее не жить». Он обречено, сбивчиво стал объяснять, что одни его склоняют к соучастию в мерзости, а другие обвиняют в причастности к этим пакостям. Как-то он уже говорил Маркову, что в их психиатрической клинике по указке людей из цэка творятся темные дела, но Вадим Андреевич побоялся выпытывать подробности. Это было бы все равно, что тревожить руками открытую рану. «Достойнее не жить», – не договорив, прервал признания Дмитрий.

      Так, нанизывая одно воспоминание на другое, Вадим Андреевич все больше убеждался в своих подозрениях о причине смерти друга, хотя сомнения все-таки оставались. А после ареста, во время следствия, он безоговорочно поверил, что Дмитрий сознательно покончил с собой. Так было легче переносить допросы, ложь нагромождаемую следователями, сомнения в верности товарищей. Следователи смеялись над ним, говорили ему, что только он один упрямится, все уже признались, а Александр Матвеевич Селин, его подельник, уже пишет покаянные письма. В такие моменты Вадим Андреевич закрывал глаза и повторял слова Мити: «Мерзко живем, достойнее не жить».

      На одном из допросов Вадим Андреевич не выдержал и сказал следователю:

      – Мой друг-психиатр поставил бы вам диагноз: атрофия совести.

      Следователь сначала опешил, но ничего не понял и продолжал, глядя оловянными глазами, долдонить тупые вопросы.

      Это была любимая тема Мити Есипова. Он шутливо говорил, что втайне пишет диссертацию на тему: «Общество субъектов с ампутированной совестью». В ней, говорил он, уже намертво доказана материальность явления совести, рассмотрены различные типы людей: с полным отсутствием совести, с зародышем, с совестью в процессе атрофирования и людей с полноценной совестью. «Последние обречены на вымирание, – смеясь, добавлял Дмитрий. – Хочу предложить начальству создать группу по хирурго-психиатрическому поиску органа – сосуда

Скачать книгу