Я: женский род, настоящее время. Сборник рассказов - Гореликова

Скачать книгу

с бельём, – он широко мазнул ладошкой по правому нижнему углу – действительно, таз. – А вот рука! (и правда, рука). Здесь даже пуговица есть! – негодующе ткнул пальцем в середину листа, где имело место быть.

      Это плоское и круглое, с двумя симметричными чёрными горошками, в равной степени пуговица и поросячий пятачок в анфас, Анну доконало.

      Она расхохоталась и сказала:

      – А-бал-деть!

      И окликнула – целеустремлённо, под шумок, пробиравшихся в эту самую минуту мимо них на кухню – дочь с очередным претендентом на её прохладное, ровно бьющееся сердце:

      – Юлька, ты представляешь, это – Яна, стирающая детское бельё?

      Дочь с претендентом на секунду замерли, осознавая, что манёвр не удался, и сменили вектор направления.

      – Павел, – весомо представился молодой человек, сунув Глебу руку, тот неловко её принял и подержал двумя пальцами. И уставились на картину.

      Потом Павел весело взглянул на Никиту и ещё раз – на картину. Хрюкнул и протянул жизнерадостно:

      – Ништя-я-я-як! А ничё тя так вшторило. Чё куришь?

      Юлька хихикнула, Глеб холодно поднял бровь и прищурил глаз, Анна хмыкнула и посмотрела с любопытством.

      – А? – отозвался Никита и беспомощно оглянулся на Анну.

      – А бельё где? – не дал ему передохнуть Павел (Яну он, надо полагать, разглядел).

      Не такой уж он и бедолага, подумала Анна, пожалуй. Кажется, Юльку ждут сюрпризы. Нас всех.

      Никита промычал что-то тихо и неразборчиво и страшно обиделся. Он нервно зашлёпал своими белёсыми метёлками, улыбка стала ещё шире и растерянней, в глазах появилась оголённая мука незаслуженно наказанного ребёнка.

      А все уже сгрудились возле дивана и, перебивая и отпихивая друг друга, приступили к перекрёстному допросу. И перекидывались взглядами, и перемигивались, и делали лица.

      – А вот это?

      – А здесь?

      – Какое окно? Где окно? Ах, вот это – окно?! Хм… Вообще-то…

      – Нога? А вторая? С какого перепугу? И что, что она сидит?

      – Ну хорошо, ладно, это предплечье, хорошо, ладно, согласен, чёрт с ним, а кисть где? Почему здесь? Блин, это ж как надо вывернуться! А вторая? Аааа… ты так видишь? Угу.

      И перетасовывали листы, исчёрканные изогнутыми параллельными линиями, разворачивая и подсовывая их автору так и эдак.

      У Никиты наступил звездный час. Он вдохновенно объяснял и показывал, и расшифровывал, и разжёвывал, и… … и проступали лица смутные и детали фигур неявные, предметы интерьера и пространства эскизные, приметы времени и сюжетные линии нечёткие.

      – А это я, видите: у меня фенечка на запястье – помните, Ольга подарила? – и я ею размахиваю.

      В картине была весна. Как он умудрился передать это двумя цветными карандашами и набором ветвистых линий – вот как?! – но это была весна. Как самое чистое, прозрачное, празднично-голубое и нежно-салатовое, струящееся жемчужным светом, искристым и подрагивающим, промытое, время года. Как невесомо-парящее

Скачать книгу