LITMIR.BIZ

      Через два часа я вернулся тем же порядком на судно, везя приказ Козакевичу, который нервно разгуливал на палубе, вглядываясь в темный берег. Вечером мы вновь чаевничали в капитанской каюте. Было отчего-то грустно… Дейхман неожиданно расстроенным голосом сказал, что тоже бы пошел в экспедицию, хоть простым матросом. Если бы генерал его взял, конечно…

      Козакевич, задумчиво глядя в свою чашку, спросил:

      – Мы на днях уплываем, а вы здесь остаетесь, не так ли? И что же намерены делать дальше?

      Я сначала не понял, что вопрос обращен ко мне. Беспокойные мысли, как всегда, витали где-то вдали от реальности.

      – Да что делать, Петр Васильевич… Поступлю на завод и буду служить. Я же инженер по металлам.

      – Мда… Это верно. Путь ваш предопределен. Сколько вам лет?

      – Двадцать один.

      – Мм-м… Если честно, мне жаль вас… Вы так молоды, неопытны, и совершенно не представляете, что значит служба на заводах. Вы там погибнете!

      Для пущей важности мне был приведен пример безвозвратно «погибшего» в заводском болоте кадета. Я молча ждал продолжения, а сердце грохотало, как цилиндр в нутре парохода… Где-то я слышал подобное. Меня уже жалели… Архаров! Тогда, в трактире! Судьба словно нарочно дарит мне таких людей… Для чего же?

      – Хотите, – спокойно продолжал Козакевич, – я переговорю с Муравьевым?

      – Да!!!… – вскричал я, не дав ему закончить фразу, – Я…

      – Полно благодарить. Просто принесите пользу в путешествии… себе и другим.

      – В сомнениях не вижу причин, милостивый государь!

      – Вот и замечательно. До встречи на Амуре?

      – Так точно!

      Душа моя взвилась от неожиданной радости. И мысль об особенности предназначения, присущая каждому честолюбивому юноше, так и поперла из меня, хотя я суетливо старался запихать ее поглубже. Не потому ли Дейхман вдруг мрачно посмотрел мне прямо в глаза? В них тлела такая жуткая тоска, что стало не по себе…