LITMIR.BIZ

      * * *

      Собрались и идём за Людмилой в душевую. Настроение мерзее самого мерзкого. «Дрянь! – думаю. – Рассказала всё Тыковке». Ася бледна, Эдита в эмоциях и плачет, стараясь скрыть слёзы длинными чёрными локонами. Пока идём, незаметно передаю Адель пузырьки с зелёнкой.

      – Я отвлеку Людмилу, – шепчу ей, – а ты вольёшь это в её шампунь.

      Адель кивает, она понимает с полуслова. Хорошо б, конечно, и синьки добавить, да где её возьмёшь сейчас в лагере?

      Раздевшись, заходим в душевую, Людмила мешкает, а когда появляется в дверях, я делаю знак Адельке и… замираю с глупо вытаращенными глазами, вмиг задохнувшись, как от неожиданного удара: май гяд – вместо угрюмой очкастой мымры в проёме светится, улыбаясь, Людмила, волосы, вечно прибранные назад в лошадиный хвост, распущены и каскадами льются на плечи и грудь, фигурка – вылитая леди Мадонна, и кожа не загоревшая, а природно смуглая, она чертовски эффектна, и я это понимаю.

      – Что с тобой, Юля? – подошла ко мне и дотронулась до лба рукой, как это делает мама. – Ты себя хорошо чувствуешь?

      – Да… Нет… – теряюсь, не зная что сказать, хотя и понимаю, что надо как-то отвлечь вожатую.

      Аделька уже юркнула с шампунем обратно в раздевалку и сейчас колдует над ним. Что ж сказать-то, надо тянуть время. «У вас шикарная тёмная кожа, как у негритянки…» Нет, не пойдёт, это мне нравятся негритоски, а она может обидеться. «У вас чисто модельная фигурка. Зачем же вы одеваетесь так стрёмно?» Не, «стрёмно» тоже не подходит…

      – Там… там… – постепенно прихожу в себя, – там дырка в стене (показываю, не глядя, куда-то в сторону), мальчишки подсматривают…

      Людмила инстинктивно прикрывается руками.