LITMIR.BIZ

      Любое хорошее определение характерно тем, что из него, так сказать, слова не выкинешь. Другое дело, что отвлечённая дефиниция имеет меньшую ценность, если избегает личного применения к потребителю. Не касается его жизни, понятийного аппарата и чувственных рецепторов.

      Процесс обоюдоостёр. «Не знаешь, о чём писать – пиши о себе». Есть и второй вариант, по сути имманентный первому: пиши о том, что лучше всего знаешь. Столь ловким ходом трудно пренебречь, поскольку он действенен по отношению к обеим сторонам автора. И плотской, и надмирной. Атеисты – люди, в которых пока что ещё не била молния – конечно, нам возразят. Но подлинно упёртых атеистов среди творцов исчезающе мало. У большинства неверие – скорее, причудливый сублимат эгоизма, лукавства и прочих уловок, идущих, прежде всего, от провоцирующей гордыни.

      Итак.

      Стартовый коктейль реального с ирреальным автору этих строк удалось отведать в нежнейшем детстве. Когда воспитующая babushka – женщина с образованием три дня – рассказывала очередную сказку собственного изготовления. Сама будучи жертвой, познавшей симбиоз «чего-то с чем-то» (в данном случае, города с деревней), она славилась топорностью мысли и быстрой утомляемостью. Неудивительно, что декламация по ходу повествования завершилась буквальным погружением в сон. Последние членораздельные слова, произнесённые воспитательницей, получились такими:

      – Коза пошла в… в милицию… дали… лошадь…

      Дальнейшие события поглотил лавинообразно нарастающий храп.

      Хм… Атрибутика вроде привычная: коза, лошадь… Но милиция! Сама пошла. В застенок страшный. И что получила?

      Рецепторного инструментария никакого, семантической выучки ещё меньше. Ребёнок! Оставалось только дивиться и мотать на несуществующий ус.

      Несколько позже была изучена грамота, привита любовь к самостоятельному чтению. В руки попался Кэролл со всеми своими Алисами. Но это ещё ладно! Причудливостью иллюстраций, чехардой шрифтов, паранормальностью вёрстки издание создавало ошеломляющий кумулятивный эффект, возносящий на совсем уж небывалую высоту те вывихи и кульбиты текстового изложения, которые вряд ли здесь имеет смысл перечислять.

      С самого раннего детства ярким конкурентом печатному слову служила музыка. И не сказать, чтобы так уж много достойных образцов для запоминания попадалось. Зато каждую из найденных вещей память удерживала надолго. Помню инфернальный, закольцованный смех у Pink Floyd, пугающий даже при свете дня. Рок-опера Рыбникова «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» производила впечатление диапазоном смыслов и способов театрализации подачи. Хотя куда большую виртуозность на том же поприще являл альбом Тухманова «По волне

Скачать книгу