LITMIR.BIZ

      Сегодня сразу после пробуждения, в утреннем полумраке, у окна, рядом со шторой почудилась фигура, похожая на серую тень. Она была будто в капюшоне, стояла тихо и покойно, совершенно неподвижно. И будто тьмой из-под капюшона разглядывала меня. Без любопытства. «Так мясник разглядывает коровью тушу, примериваясь, как ее лучше разделать», – мелькнула странная ассоциация.

      Не было ни капли беспокойства, только время стекло по стенам ровными волнами. Никогда так не видел время. Фигура была беспристрастна. Она равнодушно начала поворачивать голову в мою сторону.

      – ЭТО СМЕРТЬ, – сказал со стороны беззвучный голос, и тонкая женская рука, похожая на луч солнца, повернутая ладонью вперед, заслонила меня. Равнодушная фигура мгновенно растворилась в тени, и через минуту мне показалось, что это был отрывок предрассветного сна.

      В ожидании кофе развлекаюсь с дневником. Сижу в «Кофе Хаусе» у огромного, в два этажа арочного окна с видом на канал и боковой фасад Казанского собора. Дневник – моя относительно новая привычка. Он помогает мне еще и еще раз прокручивать события, в попытке осознать не очевидные закономерности происходящего. Я занимаюсь этим постоянно последние шесть лет. Ищу ответ на один и тот же мучительный вопрос.

      Да, на чем остановился? Ко мне заглянула, необычная дама – «психолог». Предложила сходить в институт Транскоучинга, и создать мужской клуб, и затем исчезла, возможно, навсегда. Я зачем-то на встречу пошел, познакомился с очаровательным директором. Дальше… ничего не произошло. Две удивительные женщины и никаких событий. Да, институт-то одно название. Естественно, не государственный. Естественно, не большой. Просто коммерческая фирма по дополнительному образованию. Правда известная и престижная. Но не более того. Понятно, почему директор такой молодой, и … презентабельный.

      Виргиния Николаевна… В памяти невольно прорисовался ее образ. Задним числом, она показалась еще привлекательней, чем при встрече. Отчетливо представил ее рыжеватые волосы: они падали на плечи, изгиб шеи, стройную фигуру в простом черном платье. Тонкие длинные руки. Чуть приоткрытые губы и глубокие тревожно глядящие глаза… Увлекся, увлекся. Пиши дневник! Я любовался мысленным портретом еще некоторое время, затем вернулся на грешную землю, точнее за столик кафе.

      За окном течет, торопливая толпа, толкучка на узком тротуаре. Я вспоминаю Виргинию Николаевну и вижу не только Казанский собор – по тротуару мимо окна проходит она, очаровательный директор института, в узком черном платье, с огромными висячими серьгами в ушах, поворачивает голову, смотрит на меня сквозь упавшую на лицо рыжеватую прядь фантастическими вишневыми глазами. И глаза эти слегка расширяются от изумления.