Скачать книгу

я не люблю сцен, – сказал он, сутулясь, и нервно, преступнически оглядываясь по сторонам. В его голосе Нина не почувствовала жалости, только раздражение, и заплакала еще сильнее.

      – Ты жестокий эгоист! Ты думаешь только о себе! Я презираю тебя за это!

      – Не устраивай истерику! – повернулся и, напуганный случившимся, пошел прочь.

      Через три дня Пономарев уже остыл и жалел, что так боязливо ушел. «Может, это к лучшему? – утешал он себя, нервно барабаня пальцами по столу. – Все равно расставание неизбежно. Днем раньше, днем позже».

      Прошла неделя, потом другая. Он соскучился по Нине, попробовал ей позвонить сразу после новогодних праздников. Нина не отвечала. Он не собирался бегать за ней, как мальчишка, но его самолюбие страдало. Одно дело, если он сам для себя все решил и совсем другое – если Нина не хочет его видеть. «Все вранье, – подумал он, – никакой любви нет, жизнь совсем другая. Вот такая, как у него, состоящая из трудных обязанностей, из каждодневных разочарований». Пономарев вздохнул и опустил голову. Он хотел бы, чтобы все было совсем не так! Александр Николаевич почувствовал себя беспомощным и жалким.

      После работы он зашел в Конюшенную церковь. Пономарев любил этот храм неподалеку от офиса за то, что в нем всегда было мало народу и не звучало надоедливых порицаний: «Мужчина, разве не видите, что пол мокрый, я только что намыла, а вы идете». В Конюшенной когда-то Пушкина отпевали… Пономарев поднялся на второй этаж, попробовал сосредоточиться у иконы. Во время молитвы он почувствовал, как комок подступил к горлу, и словно железобетонная плита отлегла от сердца, а умные, всепонимающие глаза Богоматери приняли часть его сердечной боли. Еще немного постояв у зажженной свечи, Александр Николаевич, пятясь, вышел из храма.

      Было довольно тепло. Пономарев знал, буквально через пару дней похолодает, но сейчас не хотелось об этом думать. Он был рад теплу, тому, что у него на душе зажглась надежда на примирение с собой.

      Дома Пономарева ждала новость: дочь Наталья перекрасила волосы в сиреневый цвет. Не в переносном смысле, а буквально. Светлана просила Пономарева поговорить с ребенком. Пономарев поговорил, но ничего хорошего из этого не вышло. Наташка заплакала и ускакала в свою комнату. Светлана ушла в гости к подруге Алле. Работать Александру Николаевичу не хотелось, читать тоже. Пономарев пил, когда ему было тошно; достал из бара непочатую бутылку коньяка. Налил рюмку. Зазвонил телефон. Мама интересовалась, чем он занят.

      – Пью коньяк, – сказал Пономарев.

      – Что-нибудь случилось, Сашенька?

      – Ничего не случилось. Просто захотелось выпить.

      – Ты бы позвал Гошу или Бориса. Что ж так, один…

      – Да не волнуйся, я всего рюмку.

      – Как я могу не волноваться? Как Наташенька?

      – Сиреневая у тебя внучка. Намазала волосы гелем: стоят торчком, как у крашеного ежа. Я ее отругал. Теперь сидит в своей комнате, дуется. Знаешь, что она мне сказала? Папа, это тебе не шестидесятые!

Скачать книгу