Главная тайна горлана-главаря. Взошедший сам - Эдуард Филатьев Главная тайна горлана-главаря

Скачать книгу

тюрьмы» Оскара Уайльда:

      «В тюрьме растёт лишь Зло…

      Живут здесь люди в кельях узких,

      И тесных, и сырых,

      В окно глядит, дыша отравой,

      Живая Смерть на них…

      Поят водою здесь гнилою,

      Её мы с илом пьём;

      Здесь хлеб, что взвешан строго, смешан

      С извёсткой и с песком;

      Здесь сон не дремлет: чутко внемлет,

      Крича, обходит дом».

      Затем в поэме «Про это» следовал эпизод, в котором говорилось о расстреле главного её героя:

      «…со всех винтовок, / со всех батарей,

      с каждого маузера и браунинга,

      с сотни шагов, / с десяти, / с двух,

      в упор – / за зарядом заряд.

      Станут, чтоб перевести дух,

      и снова свинцом сорят».

      Но кто тот «гусар», про которого сказано, что он «уже попался» расстрельщикам?

      Янгфельдт считает, что это «ссылка на Лермонтова».

      Но, во-первых, за сто лет до написания этих строк Михаилу Лермонтову было всего девять лет, и он не был ещё гусаром. Во-вторых, Лермонтов погиб на дуэли, а Маяковский описал один из тех расстрелов, которые совершались тогда чуть ли не ежедневно (Осип Брик рассказывал о них достаточно красочно). Поэтому «гусар» вспоминается совсем другой – тот, который с марта 1916 года служил в 5-ом Гусарском Александрийском полку, и который был расстрелян чекистами в августе 1921 года. Звали его Николай Степанович Гумилёв.

      Маяковский словно предчувствовал, что ОГПУ расправится и с ним. Вот как он описал окончание своего расстрела:

      «Окончилась бойня. / Веселье клокочет.

      Смакуя детали, разлезлись шажком.

      Лишь на Кремле / поэтовы клочья

      сияли по ветру красным флажком».

      Можно с большой долей достоверности предположить, что Осип Брик нагонял страху на тех, кто слушал его рассказы. И Маяковский уже тогда мог побаиваться того, чтобы стать узником Лубянки, и он (с его прекрасной памятью) мог даже подсказывать Осипу строки Оскара Уайльда, описавшего узников Редингской тюрьмы:

      «Забыты всеми, гибнем, гибнем

      Мы телом и душой!..

      Те плачут, те клянут, те терпят

      С бесстрастностью лица…»

      Описанием расстрела вторая глава заканчивается. Третья названа довольно многословно:

      «ПРОШЕНИЕ НА ИМЯ…

      Прошу вас, товарищ химик, заполните сами!»

      Здесь Маяковский говорит, что пули, потраченные на его расстрел, замолчать его не заставят:

      «Я не доставлю радости

      видеть, / что сам от заряда стих.

      За мной не скоро потянете

      об упокой его душу таланте».

      Самоубийство поэта тоже не устраивает:

      «Верить бы в загробь! / Легко прогулку пробную.

      Стоит / только руку протянуть –

      пуля / мигом / в жизнь загробную

      начертит гремящий путь».

      Маяковский нашёл другой путь, о котором Бенгт Янгфельдт написал:

      «Заключительная

Скачать книгу