Машенька. Циклотимический роман-онлайн о любви - Илья Виноградов

Скачать книгу

и ведет его. Мне немного (довольно-таки; весьма; неимоверно; в высшей степени) больно было прочесть то, что ты написала, но… здесь я должен написать, что хочу, чтобы ты была счастлива. И я задумался, не слишком ли я не считаюсь с реальным положением вещей. Прихожу без спроса, рассказываю о «чувстве». Но – прости, я тебе призна́юсь – мне страшно было все это делать, я делал это, когда другого ничего не оставалось. Я как бы спрашивал у обстоятельств – могу ли я поступить иначе. И ответом мне было – действуй. Мне бы очень хотелось с тобой поговорить, потому что очень много внутри есть к тебе желающего быть высказанным. Но мне достаточно того, что ты есть, и есть эти сообщения от тебя, и сегодняшняя встреча. И день в монастыре».

      паломничество к дому твоему

      ногами деревянными… в четыре

      на первом этаже, в твоей квартире

      трель жалюзи́ скрывает окон тьму

      четыре ночи… двор соседний спит,

      колеса спят, ограды и бордюры

      сквозь облаков причудливых фигуры

      по небу проплывает лунный кит

      а лунный кот, топорща дыбом шерсть

      дорогу мне к дверям перебегает…

      но, суеверьями пренеберегая,

      стою, светлеет небо, скоро шесть…

      стремлюсь я мыслью, сердцем и душой

      туда, за жалюзи́, за все препоны

      мы все проникнуть за ограду склонны

      запретных рощ, нам скучен путь домой

      и ожиданью что-то помогло —

      умывшись непроглоченной слезою,

      я прикоснулся трепетной рукою

      как бы к тебе, – погладивши стекло…

      Глава XI

      Где-то в августе… (до поездки)

      Перебирая занятия, которыми можно заполнить остаток дня, я отследил очень простую мысль – даже занявшись чем-нибудь другим, я буду нетерпеливо стремиться к тому моменту, когда можно будет «поговорить» с тобой, то есть, написать тебе – наверное, это все-таки письмо – и попробовать развеять эту боль – боль, которая, конечно, не так выматывает, как зубная; но, с другой стороны, поскольку это психическая, душевная боль – она в большей степени поддается осмыслению, чем боль физическая; и в этом осмыслении проскальзывают элементы такой тоски, такого беспросветного отсутствия надежды, что чуть ли не восклицаешь – зачем мне все это? а потом думаешь – ну, сам же ввязался, и на этом фоне – не надо, не надо было ввязываться, разве тебе плохо жилось – и т. д.

      Я шел сейчас темными улочками Гаспры, в одном из дворов играли дети; они кричали, шумели, ссорились – видимо, игра была всерьез; и я вдруг представил, что ты находишься среди этих детей, что эти играющие дети – твоё собственное детство, которое, сквозь призму моего восприятия, случилось совсем недавно – каких-нибудь десять лет назад. Мы тогда только переехали в Гаспру. Эти играющие дети осветили мне Гаспру, как некий кинофильм;

Скачать книгу