LITMIR.BIZ

Скачать книгу

успокаивал его. Вдова Голда, у которой он снимал угол, травила их всякими зельями и порошками, закупленными впрок в Вильно, но мыши были сильней всякой отравы.

      – Ты чего не спишь? – раздалось за стеной.

      – Сплю, – ответил Ицик и съежился.

      – Ходишь, свет жжешь, ворочаешься, меня баламутишь, – отчитала его из-за стены Голда.

      Только бы не пришла, только бы оставила в покое, подумал Ицик и натянул на голову одеяло. Если припрется, не впущу. У, ненасытная! У нее что в будни, что в праздники – одна забава на уме. Эта забава и мужа в могилу свела. Голда еще и била его по ночам! Била и приговаривала:

      – Будь я мужик, я бы тебя, Ошер, научила!

      Чего только он, Ицик, не наслушался, пока Ошер был жив. Начнут честить друг друга – хоть из дому беги. А куда убежишь? В лес, что ли? Летом и в лесу можно. Воздух чистый, птицы поют. Зароешься в мох и дрыхнешь. Утром встал и – за работу. Взял топор и руби. Кроме Ицика, на лесоповале – ни одного еврея, литовцы да двое православных: Афиноген и Гурий Андроновы, братья родные. Подтрунивают над ним: чего, мол, в лесу ночуешь, забрался бы к какой-нибудь вдовушке в постель, и теплей, и желудку польза, еще накормит за ласку. А то смотри, Ицик, тут в лесу волк у тебя по ошибке пилку отгрызет, кому ты без пилки нужен?

      Проклятая пилка, выругался про себя Ицик и натянул на голову одеяло.

      Голда вошла и села на край кровати. От ее тела, едва прикрытого рваной сорочкой, пахло разогретой постелью и бесстыдством. Она откинула одеяло, погладила Ицика по всклокоченным волосам и тихо сказала:

      – Тебе стричься пора. Хочешь, я тебя постригу?

      Ицик молчал, а Голда продолжала гладить его голову, шею, пока наконец неуемная взбесившаяся рука не нашарила сосок на его полосатой шершавой, как кора, груди и не застыла.

      – Сейчас я принесу ножницы, – прошептала она. – Чик-чик, и готово.

      – Отстань, – сказал он, но не оттолкнул ее руку. – Завтра суббота.

      – Ну и что? – удивилась Голда, нагнулась, и голова ее повисла над ним, как огромный спелый плод, готовый упасть от первого дуновения. – Разве по субботам нельзя?

      – Нельзя, – бросил Ицик.

      – Это где написано?

      – В Торе.

      – А я Тору не читала, – сказала Голда, и плод закачался, еще минута, и он упадет вниз. – Подвинься!

      Ицик не двигался.

      – Подвинься, – повторила Голда. – Мне холодно. Мне всегда холодно, когда ты рядом, но не со мной.

      Голос ее звучал тихо, настороженно, как у ночной птицы, потерявшей свое гнездо.

      – В последний раз! – согласился он. – Слышишь!

      – Слышу! В последний раз… по субботам.

      Голда забралась под одеяло, и ноги у них переплелись, как ветки дерева.

      Они не слышали, как скребутся мыши, как стучит колотушкой проснувшийся Рахмиэл, как скрипит непритворенная дверь. Мир лишился звуков, и ничего в нем не было, кроме темноты и семени.

      – Ты не боишься, Голда? – спросил он, очнувшись.

      – А чего мне бояться? – выдохнула

Скачать книгу