Скачать книгу

о врага Союз.

      В таком ключе рассуждал сквозь сон Николай Раковский, чувствуя, как бедственно к тёплой неге небытия прибавляется звон в ушах и треск корок черепа. Уткнувшись ладонями в пол, он покачнулся, думая, что падает. Падать было некуда. Разве что под паркет. В конвульсии изогнулось тело, дрожь прошлась по позвоночнику и добралась до затылка, выдавила веки, заставив резко распахнуть глаза.

      Последнее, что отчётливо сидело в его голове, – синева. Такая русская небесная синева, родная такая, деревенская.

      Ну уж нет, Кукоякина тут быть не могло! Иначе это сущий кошмар наяву. Чтобы они вдвоём – футурист и имажинист – в литературной командировке в чужой стране один на один…

      Если Союз пытался избавиться от кого-то из них, это была лучшая тактика. Потому что вернётся только один, если им повезёт не переубивать друг друга.

      Хотя, куда этому коротышки. Николай его одной левой в землю по пояс воткнёт. Так уж Женя её любит, эту русскую землю, пусть и сидит тогда в ней. Такого он Кукоякину, конечно, не скажет, грубо слишком. Раковский всё-таки человек воспитанный. Но почему бы и не помечтать? Хотя не время. Для начала нужно встать.

      Его тут перетоптали всего, лежит словно рельса: длинный, тёмно-серый, весь в пыли. Все его попытки дезинфекции были зазря, получается. Все свои двадцать пять лет пытался вымученно уберечь себя от микробов, а в итоге что? Валяется, уже неизвестно какой час, как в муравейники, весь облепленный крошками, облитый пивом, дай бог, не оплёванный. Немо мужчина смотрит на мир с новой для себя стороны. Ни разу ему не приходилось напиваться до чёртиков, чтобы вот так валяться, дыша пылью с пола, по которому, наверняка, прошлась не одна пара обуви. Да и сейчас мимо проходили десятки худых и полных ляжек, обтянутых в ужасно узкие штаны, какого-то странного кроя, или необтянутые вовсе ничем. Оголённые по самое не хочу. Где бы он не был, это точно не союз. Но как бы ему удалось оказаться, к примеру, в Европе или в Штатах? Силясь вспомнить, давали ли ему визу на выезд из страны, он пытался заодно осознать и себя вчерашнего.

      Собравшись с духом, он предпринял попытку поднять с пола тяжёлое тело. Впервые было жаль, что оно такое длинное. Чтобы встать полностью нужно не меньше минуты и крепкий барный стул. Едва он поднялся и сел на тот, как в глаза ударил яркий белый свет, зеркальное отражение его самого и ещё сотни склянок. Он, конечно, всяко видел, но кажется даже в Штатах так богато алкоголь не выставляли.

      – Точно не Союз, – бормочет себе под нос, массируя виски и требуя свои веки не капризничать. Они напрочь отказались открываться снова. В конце концов, сдались.

      Лучше бы не открывались. Это зрелище ему уже не забыть никогда. Бескрайнее море людей, блёсток – настоящий фейерверк. Если он думал, что вечеринка в Техасе, на которой он бывал однажды, – это салют, то он был неправ категорически. Даже цыганская свадьба его друга не могла сравниться по количеству софитов и всевозможных «блестяшек».

      Это резануло по больной голове, заставив нахмуриться. Что-то шершаво проехалось по столу, едва не попав в его руку. Стопка чего-то до одури знакомого и сейчас крайне необходимого.

      – Это вам от того господина, – перебивая музыку, заявил мужчина за стойкой, указал куда-то в сторону, где было людей слишком много, чтобы кого-то разобрать, и продолжил натирать и без того болезненно мерцающую поверхность.

      В рюмке была водка. Родная она легла, как надо, и смягчила острую боль. «Прям как русская», – подумалось Раковскому. А потом он вдруг припомнил бармена и его слова. Неужто он так наклюкался, что и иноземная речь принималась, как родная?

      Раковский собрался спросить у него ещё что-нибудь, но мимо прошли две страшно ярко намалёванные девушки, говоря на чистом славянском наречии.

      – Русские! – вскрикнул он им вслед, удивлённо. А они покосились на него, хмыкнули и пошли прочь.

      Странно всё это.

      В любом случае он не понимал, на кой чёрт его отправили в это грязное заведение, и уж тем более, зачем собственные ноги привели его сюда.

      Эту грязь захотелось смыть ещё сильнее. Проспиртованный внутренне вещицей похожей на водку, а потому, теплилась надежда, неотравленной, он спросил, где здесь нужник. На него посмотрели, как на идиота. Но потом махнули в сторону лестницы.

      Под ней была дверца, которую не оставляли в покое ни на минуту. Избавившись от ужасно громких ударов, словно молотком по голове, в тёмно-цветном зале, он шагнул за дверь и столкнулся с не менее ужасными тошнотворными всхлипами. Благовонием здесь и не пахло. И, кажется, в таком нужнике испачкаться было вероятнее, чем отмыться.

      Брезгливо оглядев помещение, он собирался выскочить из него, но его остановили колебания в воздухе хрипловато-звонкого смеха. Весь от души разбирающий и исполнителя, и слушающего. Так что вдруг невыносимо было сдержать улыбку. Словно заражал этот смех. Так смеялся только один человек, хоть Раковский не хотел признавать в нём хоть что-то выдающееся.

      – Ну уж дудки… – не веря, заглянул за кафельный угол мужчина и тяжело выдохнул.

      Всё естество в нём противилось верить тому, что было

Скачать книгу