LITMIR.BIZ

      А почему Я?

      Подойдя к нашей полуземлянке, поросшей на крыше плотным ковром травы, распахнул привычно дверь нашей халупы, я шагнул в её сумрак. И тут же раздался отчаянный визг моей матери. Такого я от неё не ожидал! Она словно прыткая козочка с места взлетела на стол, схватилась за подстропилину крыши, мгновенно подтянулась, забросив обе ноги на неё, наглухо прилипнув всем телом к бревну.

      – Беги, сын!!! Беги! – Верезжала она не своим голосом.

      Я встревоженно огляделся кругом. Но ничего страшного и угрожающего не заметил.

      – Мать в чём дело? Чего стряслось? – Ошарашено вылупился на неё.

      – За тобой круд! Беги-и-и!

      – А этот, – обернувшись погладил зверюгу, вошедшую вслед за мной. – У нас молоко с утра ещё осталась?

      – Та-ам… – заикаясь кивнула подбородком в холодный угол.

      Спокойно сбросив с плеча лук и отстегнув колчан, аккуратно повесил на положенное место. Снял с пояса добычу, пару тупоносых лёток и пушистого длинноуха, определив её в ушат у печи. Достал с полки здоровенную миску, выудил из холодной ямки крынку и всё содержимое вылил в эту посудину. Вернулся к порогу и поставил на землянистый, хорошо отполированный нашими ногами пол.

      Круд, до этого тершийся о мои коленки, сразу мокнул усатую морду в молоко. Широкой лопатой розового языка за пять секунд, заставил блестеть донышко миски. Облизнув торчащие клыки, блаженно уркнув, потянулся и помотав толстенным шипастым хвостом прошагал под скамью у печи, свернулся там в клубок и с каким-то нежным бульканьем засопел.

      – Ма, может тебе пора уже созреть, – хихикнул я, подходя к столу и подставляя вытянутые руки. – Или помочь? Стрясти?

      – Ну, охальник! Ты кого в дом приволок! – Не разжимала она обхвата спасительного бревна. – Тыльд бестолковый! Каку беду за собой притащил?

      – Каку? – улыбка не сходила с моего лица.

      – Таку, что теперь за десять верст никого не встретишь, если прознают, что этот тут объявился.

      – Да ладно тебе паниковать, – пришлось подниматься на скамью и попытаться оторвать мать от спасительного сучкастого потрескавшегося ствола. – Давай отцепляйся, поддержу. Садись рассказывай, что за бедствие такое в жилище наше привёл. – Оглянулся на мирно сопящего и вполне симпатичного круда. – По-моему, совсем безобидная тварь. Сама за мной утямилась, охоте помогла и ластится постоянно. За хозяина меня видно приняла. К тому же совсем не ужасное, как все другие в округе.

      – Ох беда, сын! Беда, – слёзы ручейками побежали к её ушам.

      – Да, хватит причитать! Слазь! Я жрать хочу. Утоптался. Хорчуй и ведай про чё знаш.

      Онемевшие конечности наконец-то расцепились, не выдержав долгой нагрузки веса хозяйки. Еле успел подхватить. Но всё равно она брякнула башмаками по доскам стола так, что остатки посуды подпрыгнули, издав жалобный перезвон.

      Круд молниеносно вскинул морду. Шестигранники зрачков моментально раздвинули глазную желтизну. Стреловидная шерсть лязгнула по кирпичам и деревяшке лавки. Но оценив случившееся, сразу успокоился и вернулся в прежнее положение, нервно брякнув хвостом по полу.

      – Пресвятая Заступница Лизда, – мать впечаталась в меня. – Спаси и сохрани!

      – Всё хватит истерить! Говори, чего так напугалась! – отстранил и тряхнул, что бы хоть чуть пришла в себя.

      – Ты приволок в дом предвестника и палача того, чьё имя давно забыто и под страхом смерти священного духовенства не должно никогда упоминаться.

      – Опять эти страшилки Духовников Ути? Мать ты в своём уме? Веришь во всякие небылицы!

      – Какие уж тут небылицы! Вон при нём исказить немного правду и то не получиться, враз конечности лишишься! – Мать всю передёрнуло. – Так, что сын, наверное, пришла пора тебе всю подноготную выложить. И думать, как нам дальше существовать. Если конечно это не последние наши часики и похоже не только наши, а всех в этом мире живущих.

      – Ты по что так сразу страху то нагоняешь? И чё за секреты поведать собралась?

      Не верил я давно в эти сказки священников, потому еле сдерживал смех. Не хотелось обидеть самого родного человека на этой Утирэ. Она эти легенды в меня с детства вкладывала. Раньше действительно боялся, теперь, когда подрос и сам стал обеспечивать наше благосостояние, значительно поумнел, потому что видел и справлялся своими руками с более пугающей жутью, чем страшилки попов.

      – Ну, вот дитя небес, слушай моё покаяние…