Скачать книгу

у матери Варсонофьи опять баталия была с этой с новой белицей, что из дворянок, вот что мать-то отдала.

      – За что это?

      – Все дворянством своим кичится, стало быть. У вас, говорит, все необразование, кляузы, говорит, наушничество. Такая ядовитая девушка, бог с ней совсем.

      – Верно, досадили ей.

      – Не знаю-с.

      – Варсонофия-то сама хороша. Вели-ка завтра этой белице за часами у ранней на поклоны стать. Скажи, что я приказала без рассуждений.

      – Слушаю-с.

      – Давай чистить зубы.

      Белица опять взошла на цыпочках в спальню и опять вышла.

      – Что это у тебя в той руке? – спросила игуменья.

      – Сор какой-то… бумажку у печки какую-то подняла.

      – Покажи.

      Белица подала окурочек тоненькой папироски, засунутый девушками в печку.

      – Откуда это?

      – Барышни, верно, курили.

      – Не забудь, чтоб рано была у меня Феоктиста.

      – Слушаю-с.

      Игуменья положила окурочек папиросы в карман своей ряски.

      – А Никита был здесь?

      – Как же-с.

      – Я его и видеть не успела. А ты сказала казначее, чтоб отправила Татьяне на почту, что я приказала?

      – Виновата, запомнила-с, завтра скажу. Плохо ей, Татьяне-то бедной. Мужа-то ее теперь в пожарную команду перевели; все одна, недостатки, говорит, страшные терпит.

      – Бедная женщина.

      – Да-с. На вас, говорит, только и надеется. Грех, говорит, будет барышне: я им всей душой служила, а оне и забыли. Таково-то, говорит, господское сердце.

      – Врешь.

      – Право, Никитушка сказывал, что очень обижается.

      – Врешь, говорю тебе. – К брату давно поехали дать знать, что барышни прибыли?

      – Перед вторым звоном Борис поехал.

      – Отчего так долго собирался?

      – Седло, говорит, никуда не годится, никакой, говорит, сбруи нет. Под бабьим начальством жить – лучше, говорит, камни ворочать. На весь житный двор зевал.

      – Его уж давно пора со двора долой. А гусар не был? – совсем понизив голос, спросила игуменья.

      – Нет-с, нынче не было его. Я все смотрела, как народ проходил и выходил, а только его не было: врать не хочу.

      – То-то. Если ты только врешь на нее…

      – Вот убей меня бог на сем месте!

      – Ну, уж половину соврала. Я с ней говорила и из глаз ее вижу, что она ничего не знает и в помышлении не имеет.

      – Да ведь я и не докладала, что она чем-нибудь тут причинна, а я только…

      – Врешь, докладывала.

      – Нет, матушка, верно, говорю: не докладывала я ничего о ней, а только докладала точно, что он это, как взойдет в храм божий, так уставит в нее свои бельмы поганые и так и не сводит.

      – Глядеть никому нельзя запретить, а если другое что…

      – Нет, другого прочего до сих пор точно, что уж не замечала, так не замечала, и греха брать на себя не хочу.

      – А что Дорофея?

      – Трезвонит-с.

      – Г-м! Усмирилась?

      – Нет-с. И ни вот капельной капельки.

      – Все свое.

      – Умру, говорит, а правду буду говорить. Мне, говорит, сработать на себя ничего некогда, пусть казначею за покупками посылают. На то она,

Скачать книгу