Ускользающая почва реальности - Арсений Самойлов

Скачать книгу

счастью, одиночной камере. Он вспоминал свои жизни, жизнь с Камиллой, которую он долгое время нежно любил. Он и помыслить не мог о ее смерти. «Представляешь, когда-то мы увидим смерть друг друга» – говорил он ей с ужасом, думая о старости, не думая о том, что именно он станет причиной ее смерти. Думал о Сесиль – маленькой Сесиль, зависящей от него, которая превратилась в гламурную мамзель, способную легко прожить свою жизнь сама по себе. Человек понимал, что какую бы реальность он ни жил, ни в одной он не был счастлив. Видимо, декорации и детали можно менять, но сама суть является неизменной – любая жизнь есть земной ад. Для всех ли? Навсегда ли? Кто может это знать наверняка? А может вся его жизнь и была его адом, за какие-то прегрешения в прошлой жизни, которую он не помнил? Эти мысли и были причиной его тремора.

      Человек шел по длинному коридору, умышленно ли он был таким длинным, чтобы увеличить страдания приговоренного к смерти? Человек лег на медицинскую койку, похожую на те в госпиталях, что призваны излечить от какой-либо болезни. В данном случае болезнью была сама жизнь. Это был апофеоз человеческой медицины. Эта койка избавляла от всего сразу. Человека пристегнули к койке за руки и ноги, как связывали в былые времена на эшафоте. Толпа не скандировала: «Смерть». Толпа была слишком цивилизованна, современна. Она молча смотрела на смерть, сдерживая свою радость и садистское чувство удовольствия от того, что там лежат не они, а кто-то иной. Никто никому не отрубал голову, катящуюся вниз с эшафота, все еще видящую радостное Общество, в котором мы живем, и чувствующую боль во всем теле, уже не принадлежавшем голове. Человеку сделали легкий укол в вену, протерев прежде место укола антисептиком, чтобы никакая зараза не смогла навредить смертнику. Стерильность превыше всего. Моральность у общества – это стерильность у медиков. Нельзя этим пренебрегать. Хорошо, что медик, дававший клятву «Не навреди» был опытным и обладал легкой рукой. Укол был безболезненный. Вначале снотворное, потом яд. Чтобы не чувствовать боли от останавливающегося сердца, разрывающегося, орущего не тише, чем сердце Камиллы, пронзенное ножом. Впрочем, кто знает действует ли это снотворное, или крик умирающего сердца оказывается громче любого седативного, ласково успокаивающего нервы умирающего? Что важнее? Успокоение нервов в медикаментозном сне или смерть? Организм явно ответит, что второе, но нам проще думать, что первое. Как мы думали, что на электрическом стуле мозг умирает мгновенно, не чувствуя как он медленно поджаривается на протяжении минут, не пытаясь спасти свое тело, подавая сигналы, что нужно бежать от этих электрических разрядов. Я смотрел на это со стороны, ожидая, что пленка закрутится вспять и я снова окажусь в новой реальности. Никакой пленки не было. Боль затмила собой все. Резкая нестерпимая боль в груди. Сильнее той, что была в квартире, со стаканом виски в руке. Боль вышла на первый план. Никакой пленки не было.

Скачать книгу