LITMIR.BIZ

      Сразу погрузился, как серебряный лучик в «кудрявый облак» тайны под названием «Мир Оного».

      «Белопенная медсестрица» меня простирала, а вороны чёрный и белый повесили сохнуть на серебряный крючок к звёздному ковшу. И оттуда я оглянулся на весь этот мир.

      И вижу, как из под ребра моря выпрыгивают крабы-рыбаки и бочком сбегаются по песку к моему лицу. А я лежу (недавно лежал) у самой воды без всякой (ле) беды и не помню, что стар лицом… и меня зовут есть морского окуня, запечённого в фольге-кафтане и пить виноградное кромешное счастье. Закат уже вспорот и красный гранатовый сок как слоистый пирог распластан над океаном неизвестности, лежащим с распахнутым горлом у моего пришпиленного к сетчатки вечности глаза.

      И прилипшие к губам остатки дня стекают насквозь, как через решето. Я беру свою кистепёрую златокудрую колибри. Темнеет, мы идём по суженой тропке в горницу-горлицу. Тук-тук. Иди ко мне! Командует мне командир моего танка из круглой щетины леса и я иду, как застрявший крик, как звук, лишенный веса.

      Пытаюсь дотянуться до дна ночи рукой. Она прилетела из зимы, наклевавшись безвкусного драже звёзд. А её крыло, отяжелевшее от насеянного в чернозём пол мира, свесилось с края стола. Мы пьём терпкую музыку, пока двор и улицы не обмелеют. Я вколочен в воздух, тело обвисло на гвозде и сливается с гвоздя, как вода в блюдце с перегоревшей тьмой. Я дышу небом, хочу продышать его до самого края-рая.

      Себя самого перехожу: как поле, холод, ветер, кадык отчизны, сгнившие кости Офелии, ил ракушек, блох бедного Йорика и спускаюсь на парашюте альцгеймеравых мозгов в дурную башку безумия.

      И вижу маму в новом платье. И плачу, как яблоки во сне обрывающие нити и подающие на спину через пустые рукава сада в промёрзшую глухонемую глину. Мама!

      Вода вколачивает мысли-гвозди в дёрн сходящего с ума. Расчёсывает время гребешком смерти. Мельчает лето жизни. Стрекоза- смерть катает во рту солнце-карамель.

      Ливень лезет в мой сон, свешиваясь с карниза, сбрасывает кожу, шарит по карманам медь и когда подступает к горлу, пахнет йодом и карболкой непроглядных букв. Яблоко тьмы и гула, червивое людьми катится в пропасть. (Туч) ные святые коровы втаптывают косточки в чернозём. Спрятаться за подкладку дней господних, выдавив мёртвый гравий зрачков! Стройся! День в запасе!

      Небо вырви Маяковский с мясом изо рта у мурки с робой тела, с рыбой, рябой бабой, накоси и замеси плоть от плоти,

Скачать книгу