LITMIR.BIZ

Следует заметить, что простые граждане иногда весьма оптимистично относятся к идее искусственного интеллекта в роли суда. Подобный оптимизм обычно связан с уверенностью в том, что такой интеллект будет неизменно объективен и беспристрастен, например, при оспаривании постановлений о привлечении к административной ответственности за нарушения ПДД. Такое оптимистичное воззрение связано с укоренившимся в сознании обывателей представлении о коррумпированности органов власти, включая суды, а также о том, что последние, даже если речь идет не о коррупции, всегда или почти всегда поступают в угоду государству. В то же время искусственный интеллект в таких случаях отнюдь не панацея, способная заменить живой суд и иные органы власти, поскольку, как было сказано выше, существуют сомнения в том, что в определенных вопросах может разобраться кто-то иной, кроме человека. Такие органы нужно «лечить», а не замещать, да и что говорить, если уж дефектна система, ничто не сможет спасти от допущения в том числе умышленных сбоев в работе ИИ, ведь его, конечно же, кто-то изначально программирует и поддерживает его работу, а значит, имеет возможность вносить коррективы в его работу и ангажировать решения.

В упомянутом выступлении Е.Г. Стрельцовой было дано очень дельное замечание. Существует укоренившееся представление, что информация, закрепленная (содержащаяся) в некоторых высокотехнологичных ресурсах, не подвержена искажению, однако в этом вопросе надо быть аккуратными и не идти по пути исключения проверки достоверности соответствующих доказательств, поскольку в действительности искажения, на самом деле, возможны. Не так давно точно так же (как абсолютно достоверные доказательства) расценивали и заключения экспертов, но время и практика показали, что и такие заключения порой далеко не безупречны.

См.: Решетникова И.В. Арбитражный процесс в период пандемии // Законы России: опыт, анализ, практика. 2020. № 7.

Не секрет, что, несмотря на то что явка в судебное заседание и дача показаний по делу являются не правом, а публичной обязанностью свидетелей, в жизни «бремя доставки» свидетеля в суд ложится на заинтересованную сторону. Суды же удовлетворяют ходатайства о вызове свидетелей и выдают повестки об этом, либо если заинтересованное лицо убеждает суд, что свидетель непременно явится, либо «постфактум», т. е. уже после его допроса. От ряда судей и работников аппарата суда автор знает, что, к сожалению, в области гражданского судопроизводства сложилась устойчивая противоправная практика, в соответствии с которой в отношении свидетелей, а также других содействующих гражданскому судопроизводству лиц не применяются положения ст. 168 ГПК РФ о штрафе за неявку без уважительной причины на судебное заседание, а также о принудительном приводе свидетелей.

При этом автор слышал, что в некоторых случаях подобное положение вещей объясняется тем, что, поскольку речь идет о гражданском процессе, в котором рассматриваются «частные» дела, то на свидетеле будто бы не может лежать никакой обязанности относительно явки в суд по чужому делу. Мол, в силу принципа состязательности усилия к этому должно прилагать заинтересованное в допросе лицо. Несложно заметить, что подобный подход не просто не основан на принципе состязательности, согласно которому, в частности, суд «оказывает лицам, участвующим в деле, содействие в реализации их прав, создает условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств (ст. 12 ГПК РФ)» (без обеспечения явки и допроса свидетелей такое содействие вряд ли можно считать осуществленным), но и противоречит природе правосудия, которое вне зависимости от характера дела (гражданского, уголовного, административного) в любом случае является публичным, а соответственно, обязанность свидетеля явиться и сообщить суду сведения об известных ему по делу обстоятельствах всегда одинаковая.