Между «Правдой» и «Временем». История советского Центрального телевидения - Кристин Эванс Библиотека журнала «Неприкосновенный Запас»

Скачать книгу

Крыма – в новом выпуске ежегодной «Прямой линии с Владимиром Путиным», представляющей собой многочасовое телевизионное действо в прямом эфире, в ходе которого он отвечает на вопросы о внутренней и внешней политике, заданные российскими гражданами по телефону и интернету, в SMS-сообщениях и лично, то есть в кабельных и спутниковых прямых включениях с участием людских толп, собравшихся на городских площадях по всей России. Два этих крупных медийных события сами по себе говорили многое о современной российской политике: они иллюстрировали неизменную важность народной поддержки для путинского политического курса и энергичную апелляцию к имперскому прошлому (и настоящему) России в СМИ путинской эпохи. Вместе с тем они демонстрировали по-прежнему центральную роль телевидения – не только как средства контроля и цензуры, но и как культуры и массового празднества. Телевидение служит способом и сделать видимыми новые формы политики, и воплотить их в жизнь1.

      Как будет показано в этой книге, путинская эпоха, во многом телевизионная по своей природе, представляет собой кульминацию долгой советской, а теперь – российской, «эры телевидения». Началась она в конце 1950‐х, с появлением телевидения как средства массовой коммуникации; устойчивые формы обрела во второй половине 1960‐х, а осуществляла свои многочисленные и противоречивые идеи на протяжении всех последующих десятилетий. Главной особенностью этой эпохи был напряженный поиск новых путей объединения разнородной общественности, легитимизации власти и демонстрации взаимодействия государства с гражданами, и все это – не прибегая ни к общей вере в единую идеологию, ни к подлинно конкурентным выборам. Хотя этот поиск и осуществлялся в различных позднесоветских средствах массовой информации, наиболее заметным он был именно на телевидении, что делало самый важный и самый популярный советский медиум на удивление экспериментальным. В послесталинский период телевидение, как и другие виды искусства в Советском Союзе, служило полигоном для исследования моральной и политической неоднозначности, для выработки нового образа жизни, а также для культурно-политических игр и дискуссий2. Но вместе с тем телевидение – больше, чем другие виды искусства, – было идеально приспособлено для решения политических и идеологических проблем позднего советского государства. Оно было интимным, убедительным в силу своей визуальности и при этом находилось прямо дома у своего зрителя3. Таким образом, оно приносило ключевые сообщения государства в эмоционально оживленное пространство новой частной квартиры, борясь с насущной проблемой окостенения идеологического языка и ритуала4. Тесно связанное с государственной властью, телевидение постоянно подвергалось цензуре. Но вместе с тем с середины 1950‐х годов творческие работники телевидения приобрели определенные художественные и политические амбиции, во многом заимствованные у театрального и кинематографического авангарда5. Видя себя художниками и журналистами

Скачать книгу

<p>1</p>

Подробнее о медиасобытиях см.: Dayan D., Katz E. Media Events: The Live Broadcasting of History. Cambridge: Harvard University Press, 1992. P. 1–24. О телевидении как культуре см.: Carey J. Communication as Culture: Essays on Media and Society. N. Y.: Unwin Hyman, 1989. P. 13–36. О переоценке советской, а затем и российской элитой политического значения телевидения см.: Mickiewicz E. P. Changing Channels: Television and the Struggle for Power in Russia. 2nd ed. Durham, NC: Duke University Press, 1999. P. 13–22.

<p>2</p>

Подробнее об экспериментах в других медиа, искусствах и повседневной жизни в 1960–1970‐х гг. см.: Богомолов Ю. Затянувшееся прощание. Российское кино и телевидение в меняющемся мире. М.: МИК, 2006. С. 141–151; Jones P. The Fire Burns On? The Fiery Revolutionaries Biographical Series and the Rethinking of Propaganda in the Brezhnev Era // Slavic Review. 2015. Vol. 74. № 1. P. 32–56; Yurchak A. Everything Was Forever Until It Was No More: The Last Soviet Generation. Princeton, NJ: Princeton University Press, 2005. P. 10–12 [Юрчак А. Это было навсегда, пока не кончилось: последнее советское поколение / Пер. с англ. М.: Новое литературное обозрение, 2014. С. 48–51. Здесь и далее добавления в квадратных скобках принадлежат переводчику].

<p>3</p>

Об интимности см.: Roth-Ey K. Moscow Prime Time: How the Soviet Union Built the Media Empire that Lost the Cultural Cold War. Ithaca, NY: Cornell University Press, 2011. P. 236–245; Huxtable S. The Problem of Personality on the Soviet Screen, 1950s–1960s // View: Journal of European Television History and Culture. 2014. Vol. 3. № 5. P. 119–130.

<p>4</p>

Yurchak A. Everything Was Forever… P. 47–50 [Юрчак А. Это было навсегда… С. 108–116]; Rolf M. Soviet Mass Festivals, 1917–1991 / Transl. by C. Klohr. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 2013. P. 188–192.

<p>5</p>

Roth-Ey K. Moscow Prime Time. P. 12–13.