Судьба со словарем - Артем Янтарёв

Скачать книгу

осколки детского калейдоскопа? а может, фрагменты стекла драгоценного витража? Или как алхимик колдует над рецептом того, что есть поэзия? Какая разница! Автор являет поэтическую искусность. И перл самоидентификации. Вчитаемся, ибо поэтическое обладает магией. И требует послевкусия. Вдумчивого.

      Ещё раз, медленно: ореховая конфета, дамский каприз, карета, адажио из балета, лего, календула, пледа мягкость…. Череда понятного. В обрамлении замысловатых и ясных для автора «фигур речи»: – геометрия ветра… алеаторика трёпа, в ковре травяного тропа ниточка нужного звука, апекс движения трюка… Здесь же загадочный экслибрис „А“ – точка – „Д“ – точка (при чтении «АД»). А ещё: жаба серая обыкновенная, названная на латыни «буфо-буфо». И современник Пушкина, французский поэт-романтик Альфред де Виньи. (Что мы знаем о нём? Чем не символ забвения!) Про трюфель и пятачок свиньи, его извлекающий, каждый волен порассуждать на свой лад.

      Читающий вовлечен в игру, почище детского конструктора «лего». Нас подхватил хорошо знакомый поток: желание выплеснуть на чистоту бумажного пространства сиюминутное откровение. Вобрать и отразить в слове ту частицу бытия, что примагничена и прочувствована. Освоена. Выдохнута. Остановлена. Запечатлена. (Или в другую игру – разобраться в прочитанном).

      Это свойство поэзии отметил Андрей Вознесенский:

      Стихи не пишутся – случаются,

      как чувства или же закат.

      Душа – слепая соучастница.

      Не написал – случилось так.

      Музыковеды считают внезапность рождения мелодии и её нотной записи композитором явлением искусства, у которого есть определенное название в арсенале музыкальных терминов: алеаторика (от латинского alea – «случайность», «игральная кость»). Выходит, что для Юрия Краснощекова случайность поэтической игры выражена в музыковедческом термине «алеаторика». Стоп.

      В перечислительном ряду стихотворения «Поэзия» слово с латинским корнем стоит в паре: «алеаторика трёпа». Ну, а трепотня, пустая болтовня (а то и враньё), никчемный разговор или в просторечии «трёп» – как они сочетаются с возвышенным, с искусством? Была бы к автору благосклонна муза поэзии Эвтерпа, слушая про фактуру фетра, апекс движения трюка, алеаторику трёпа?

      Прочтём ответ у музы русской поэзии Анны Ахматовой:

      Мне ни к чему одические рати

      И прелесть элегических затей.

      По мне, в стихах все быть должно некстати,

      Не так, как у людей.

      Когда б вы знали, из какого сора

      Растут стихи, не ведая стыда,

      Как желтый одуванчик у забора,

      Как лопухи и лебеда.

      Сердитый окрик, дегтя запах свежий,

      Таинственная плесень на стене…

      И стих уже звучит, задорен, нежен,

      На радость вам и мне.

      Ахматова словно окликает автора «Поэзии» на исходе ХХ века. Уместно теперь отметить, что стихотворение Краснощекова написано в девяностые годы – и радость в нём, как и во времени его создания, обнаруживается подспудно. Зато очерчены окоём и глубина миросозерцания автора. А задор пишущего – в начале первой строфы. Ибо «конфигурация Фета» прокламирует особое восприятие и выражение поэтического через выбор

Скачать книгу