LITMIR.BIZ

      Высокое небо выгуливает поздних птиц

      Они еще помнят земли нескончаемый запах,

      Цветы, семена, тонкий гул муравьиных столиц,

      Гнезд вешних плетенья в когтистых забористых лапах,

      Шум трав луговых и потравы стальное кольцо,

      Где клоун Волошина в лапах гуляющих тварей.

      Ах, кто бы взглянул на страдающее лицо

      И сердце поэта в поганой обдуманной сваре.

      Буравящим пламенем певчее сердце сквозит

      Меж птицами в той высоте, где бессильны вулканы

      И разнообразица войн. Злоба – хуже обмана,

      Из Ада в Чистилище через Харона транзит.

      О Родине бескровной и немой

      В кривых ухватах пустоговорильни

      Сказать словами, скрытыми стеной, —

      Как ягодами в адовой давильне.

      Сказать сердцам в коммерческой броне,

      Разнюхавшим и вкус, и запах денег,

      О доблести… Но помнят лишь истерик

      Восторги свинские, как песни сатане,

      И одураченных людей тоскливый берег.

      От белых рек сияющих манжет

      Утопленники мусорных корзин

      Плывут за премиями – веслами в сюжет.

      Играй, мышонок, под снегами зим!

      Беги уткнуть норушку! Поддувал

      Не меряно. Их статус прозевал,

      Беги, мышонок, в теплую нору,

      Продолжи там манжетную игру,

      Перекуси от голода ту нить,

      Что над зерном в мешке не развязать.

      Она позволит быстро говорить,

      Жуя ещё быстрей. Не занимать

      Мышонку ловкости над чехардой,

      Среди козлов он – важный козодой.

      За хитрой челюстью «пи-пи» – язык,

      А действует, как львиный грозный рык

      С кувалдами для отягчённых дум

      О том, кто стеклодув, а кто манул,

      Кого погладить, а кого побить,

      Кому заклеить, а кому разбить.

      Водовороты разбухающих октав

      Утильно квакают с лягушками впотьмах,

      Играя Альбинони, перепев

      Посмертно всплывших Орлеанских дев.

      Уносит белая река взахлеб

      Поэта, – он акулий был паёк.

      Манжет от крови не  перестирать,

      Но в высший смысл стремится крабов рать,

      И в спешке разгребая донный ил,

      Забудут всех, кто был их сердцу мил.

      Так бесприютно было бродить среди брошенных елок,

      Палок, топорщащихся, как ежи против танков.

      Изгнан из дома шалун-приставала. Без санок

      едет на елке верхом. Иглы-пчелки

      долго вытаскивались из штанов под упреки.

      Весь Новый год – это иглы, петарды и йоги —

      долго встают из сугробов и целятся в сотик,

      чтоб сообщить, что они «пока на работе».

      Страшным похмельем жизни становятся будни, —

      даже ребенок для пьяниц, будто день судный.