Выздоровление господина К. - Владислав Март

Скачать книгу

родителям свою амбициозность, друзьям свою многолетнюю преданность, девушкам – заманчивость оказаться их супругом. Господин К. свободен. Горестный недуг, иного от депрессии преждевременно сведущий в почву, его, К., разоковил и вспорхнул. Ведь если вся предстоящая смена дней и ночей является пыткой и не позволит реализоваться как биологическому существу с потомками, как строителю нового общества, как чтителю традиции и преумножителю деяний отцов, то вся эта укороченная череда дней предназначена ему для другого. Оставшись ненужным никому, бесперспективным тупиком, напрасной инвестицией, можно наконец-то заняться тем, чем хочешь. Радость на лице господина К. теперь не покинет его. Все окружающие будут считать его свечение симптомом болезни, иррадиацией смерти, а это, это будет искрящаяся внутренняя сила никомуничегонедолжности умноженная на свободностьтворитьсамому. Господин К. очень быстро понял, как ему повезло. Как прекрасно быть смертельно больным, притом летальность эта не быстра. Красота жить и делать, что позволяешь себе сам вопреки планам Старших и расписанию обязательных праздников. Господин К. стал человеком, которому удастся прожить как хочет он, игнорируя любые нормы и запреты. Ему всё сойдёт с рук, поскольку он списан со счетов, вычеркнут из записных книжек и тяжёлым вздохом родных заведомо похоронен по минимальному тарифу. Свободный господин К., так отличный от своих здоровых сверстников, выбрал путь творчества, способом жить как ему угодно. Он будет наслаждаться созданием нового. Он оставит после себя белиберду обрезков и шелушек, в которых будет копаться провинившийся аспирант-филолог.

      Господин К., вторая его итерация, появился на свет зимой и до её конца станет ваятелем только того, что захочется ему. Он нацарапает всё, что недолжно произноситься вслух, всё чудовищное недосказанное о мире вокруг. А потом, после, будет та самая, врасплох застающая минута о конце которой он никогда не узнает. Появился господин К. на свет не совсем нынешней зимой. Вернее, зимой, конечно, но отнюдь не прошлой. Заболел он несколько месяцев назад будучи взрослой персоной о паспорте и аттестате, с понятиями о правде и вымысле, воспитанный чудовищами и впитавший от них всю чудовищную культуру их прапредков. То есть можно сказать, что господин К. родился дважды. Из чрева матери-чудовища как комок массы в первый раз. И из чудовищного диагноза, переведшего его за черту во второй. Оба события пришлись на зиму, что не является символом или судьбой. Родиться здоровым зимой и смертельно заболеть позже другой зимой, это так понятно. Не ахти какая лотерея. Господин К. по первому рождению звался господин Й. Однако заболев неизлечимой освободимостью, он полагал очевидно разумным сменить имя. Следующей буквой в алфавите чудовищ стояла К. Господин Й. поменял имя на К. указав себе и всем, что это следующий этап жизни, новый уровень. Приятно ему было осознавать также, что будучи господином К. с изморным недугом, он является второй итерацией господина К. Нельзя отрицать, что то было одной из причин перемены имени. Первый уже благополучно пожил, творил и умер. У него получилось. Он смог оставить шелушки-фарлушки, потратив свои лимитированные лета в бездумном творчестве в стороне от мировых событий. Это позволило ему сделать освобождающая от обязанностей жить в обществе болезнь. Значит и у (второго) господина К. всё получится не менее легко. То, что его смогут спутать с первым, не беспокоило персоналию. Господин К. (второй) отделён был от первоисточника временем и расстоянием, а также малограмотностью чудовищ, что, вероятно, даже не знали об этом новом совпадении. В их неглубоко вспаханной бороздами коре, Вена была всего лишь антонимом артерии, а Прага – тортом. Иного чудовища просто не знали, отгороженные зеркалом от мира. Зеркалом, а не стеклом, как они по правде сказать полагали. Преграда эта не показывала прозрачно, что там за ней хорошего, а отражала дурноту стороны смотрящего. По этой ошибке, неумению распознать стекло и зеркало, чудовища полагали, что жизнь за границей отвратительна и не стремились её изучать. Германский язык (первого) К. также совершенно был им незнаком, поскольку давно уже считался мёртвым в той стороне где получил диагноз герой рассказа. Языком чёрно-белых фильмов о войне и седых металлических руин брошенных автомобилей вдоль окуркованных дорог второстепенного значения был германский. Не более. Прочесть записки первого К. окружающие чудовища не могли из-за невладения языком и отсутствия переводов книг. Достаточно сказать, что и сам К. знал о существовании прототипа случайно, будучи однажды не в своей аудитории и услышав факультативное занятие на ныне закрытой кафедре. Можно было начинать творить на местном языке, претендуя на оригинальность и имени автора, и самой идеи записывать. Так что всё было на стороне господина К. От знания окружающими местного алфавита до их незнания неместной истории.

      Перед тем как начать творить К. пришлось посетить доктора ещё раз. Первичный диагноз был не столько уточнён, сколько разложен для господина-пациента на стадии. Ему объяснили, что всего будет их четыре. Словно число стёкол в оправе господина-доктора. В первой фазе влияние патологии скажется более на мобильности К. Он не сможет перемещаться ни в какой плоскости без тщательной подготовки, будет уставать, страдать, именно дорога станет приносить наибольшую боль. Вернее, отсутствие возможности дорогу познать, предпринять движение. Во второй фазе заболевание

Скачать книгу