LITMIR.BIZ

      Глава 1. Отторжение

      Миша полулежал на кожаном диване своей яхты. Его подташнивало. Настроение было паршивое. Он встал и, покачиваясь, направился к борту. Несколько секунд он вслушивался в мерзкое квяканье чаек, смотрел на пальмы и лазурную гладь воды. Потом перегнулся через перила и отрывисто блеванул в океан. Он вымученно всматривался в желтое пятно с белыми комками непереваренных лобстеров:

      – Это ж надо, даже еду эту буржуйскую организм отторгает. А другой-то и нет.

      Миша уныло посунулся обратно в каюту и со стоном плюхнулся на диван. Он, не глядя, нащупал бутылку минералки на полу и жадно запрокинул в рот горлышко. Газы ударили в нос и чуть не вызвали новый приступ рвоты. Но на этот раз Миша сдержался. Ему было очень жалко себя. Он вообще любил себя жалеть и делал это лучше, чем кто бы то ни было.

      Молодой человек с тревогой следил за происходящими с ним изменениями. И его тревога была вполне обоснованной. Все началось с того самого момента, когда Миша встретил на улице себя и осознал, что он русский. То, что он русский, конечно же, он знал всегда. Но глубинное осознание этого факта произошло после той мистической встречи, которая запустила в его сознании очень необычные необратимые процессы. Это было сродни вирусной болезни, которая возникла внезапно, облюбовала Мишин организм и не собиралась отступать. Вместе с пробуждением национального сознания пришло отторжение ко многим привычным вещам, являвшимся неотъемлемой частью его быта: еде, одежде, образу жизни, взглядам на мир.

      Глава 2. Рассказ о мальчике Мише

      Миша с детства был самым обычным мальчиком, коих миллионы на просторах России. Он ходил в обычную школу и ничем не выделялся среди сверстников…

      Конечно же, дорогой Читатель, все это не совсем так или вообще не так. Подобными словами мог бы начаться рассказ о каком-нибудь другом мальчике Мише, которых действительно очень много на необъятных просторах России. С нашим Мишей все было иначе. Мальчику было 35 и жил он в Соединенных Штатах на побережье Калифорнии. Родился он в небольшом сибирском городке нефтяников. В российской школе Миша никогда не учился. В середине девяностых, когда подходило время идти в первый класс, папа отправил семью в США, обеспечив Мишу и его маму всем необходимым для безбедного существования.

      Отец Миши – Болодин Николай Валентинович был нефтяным олигархом средней руки. Средней, потому что его папа не входил не только в десятку, но даже в тридцатку списка российского Форбс. Состояние Болодина-старшего за всю историю ни разу не превысило трех миллиардов долларов. Он плелся со своей парой ярдов где-то на задворках первой сотни богатеев страны, отчего и олигархом в общем-то его можно было назвать весьма условно.

      Там, в России, у папы была другая семья и другие дети, которые недавно пошли в школу. Папина вторая жена была на пару лет младше Миши. Отношения между Мишиными родителями были вполне мирными, уважительными. Бури, связанные с разрывом семейных уз, давно поутихли. Мама Миши, Татьяна Григорьевна, жила недалеко, в Сан-Франциско, и была номинальным держателем части семейных активов. Для души у нее был небольшой благотворительный фонд помощи больным витилиго и художественная арт-галерея. В какой-то момент Татьяна Григорьевна решила, что она является потомком древнего дворянского рода и за вполне адекватную сумму нашла подтверждающие документы на этот счет. Мама любила рисовать картины маслом на холсте в стиле, который сама определяла как «абстрактный авангардизм». Полотна она любила жертвовать в дома престарелых, приюты для бездомных или просто дарить знакомым.

      Миша тоже был номинальным держателем части семейных активов. У него на паях с папой и его знакомыми была сеть ресторанов, пляжных пабов и несколько гостиниц на побережье Калифорнии. Кроме того, Миша был совладельцем и президентом собственного яхт-клуба, штандарт которого с гордостью носил на одежде.

      Школьные годы Миши прошли в закрытой частной школе для отпрысков состоятельных родителей. С Мишей дополнительно занимались одобренные российским МИДом репетиторы русской словесности, истории, светского этикета и тому подобной унылой чепухи. Единственное, что роднило нашего Мишу с гипотетическим Мишей из русской глубинки, так это умственная посредственность и общий жизненный пофигизм. В этом плане Миша действительно ничем не отличался от абсолютного большинства сверстников и вполне уютно чувствовал бы себя, учись он где-нибудь в Вышнем Волочке, Москве

Скачать книгу