LITMIR.BIZ

Скачать книгу

точно выразить время и место! Эта музыка невозможна была бы в ленинградском фильме, потому что это – музыка московская, связанная с углом Кузнецкого моста и Петровки.

      Однажды я ему сказал: «Никак не могу понять, Андрей Павлович, как вы вызываете в душе музыкальные образы?» Он пытался объяснить, но я так ничего и не понял. Все же догадываюсь, что само возникновение такой музыки связано с самым высоким поэтическим началом. Пушкин слышал какой-то шум, который заставлял его брать перо и словно бы расшифровывать этот шум, как сгусток поэзии. Мандельштам просто слышал стихи и торопился записать то, что слышал. Каждый настоящий поэт является как бы приемником того, что находится в эфире. Более чувствительная душа настроена на эту волну и воспринимает то, что диктует Космос, Бог. Вот я приписываю Андрея Петрова именно к такого рода людям. Ему диктовали, его рукой водили, конечно, разум и душа, но в то же время эта музыка поэтическая нисходила к нему свыше, и он успевал только записывать, исправляя, удивляясь тому, что он что-то неточно записал. Но это все действительно исходило оттуда, как у любого большого композитора.

      Мне известно, на какие самоограничения подчас он шел. Вот, к примеру, фильм «Осенний марафон». Я присутствовал при разговоре, когда Георгий Данелия заказывал ему музыку. Разговор был такой: музыка в принципе в фильме и не нужна, сказал режиссер. Она нужна как метроном, который отсчитывает бессмысленно прожитое героем время. И вдруг появилась эта мелодия: там-пам-пам, тампам-пам… Метроном, или будильник, или часы на руке, неумолимо отсчитывающие время, которое уходит, уходит, уходит – и никогда больше не вернется… Какое самоподчинение композитора автору фильма! Но, ограничив себя, он абсолютно точно выразил то, что хотел режиссер.

      Кстати, моего героя Бузыкина в «Осеннем марафоне» зовут Андрей Павлович. Я наблюдал за манерой поведения Петрова и, конечно, ни в коей мере не стремился ее копировать, но эта мягкость поведения, улыбка вечная на устах, несколько даже виноватая (а в чем виноватиться – великий композитор!), но все же чуть виноватая улыбка и заикание его, которое, как мне казалось, шло от излишнего почтения к собеседнику, – это все свойственно и моему Бузыкину.

      С Олегом Басилашвили. 1997

      Поэтому его и назвали Андреем Павловичем. А кепка, в которой я ходил, – это кепка, подобная той, которую носил Александр Моисеевич Володин. Так что тут два персонажа слиты воедино – Володин и Петров. Ну, конечно, и я в том числе, как исполнитель. И Данелия – тоже, поскольку он фильм пытался снять о своей судьбе. Так что вот такая история… После просмотра «Осеннего марафона» Андрей Павлович сказал мне: «Европейская картина».

      Замечательную музыку написал он к «Небесам обетованным». И вот что удивительно: она настолько точно выражает то, что происходит в картине, что я эту музыку даже не помню. Она вошла в плоть картины и в ней растворилась. Это тоже дар – так войти и остаться, как будто ее и нет. Мелодия для скрипки словно вырастает из плоти картины и пронизывает ее.

Скачать книгу