Поворотные времена. Часть 1 - Анатолий Ахутин

Скачать книгу

Аристотель строго отделяет диалектику со всей ее – им же раскрытой – логикой от собственно философии. Софистика, диалектика и философия, говорит он, вращаются вокруг одного и того же и поэтому чем-то схожи. Ho софистика – мнимая философия потому прежде всего, что софист отличается от философа образом жизни (!). Диалектика же, правда, занимается теми самыми вещами, что и философия, но она только допытывается до них, тогда как философия знакома с ними на деле, знает их лицом к лицу (что не значит «познает») и может познакомить (έστι δέ ή διαλεκτική πειραστική περί ών ή φιλοσοφία γνωριστική. – Metaph. IV 2, 1004 b 17—27).

      Философия обращена к самим вещам. Кто способен увидеть, «любовно обнять» (см. ниже) вещь в самом ее бытии, тот и обладает способностью философа (ср.: Plat. RP 480 а).

      Так, может быть, в понимании дела философии и следовало танцевать не от рассуждений, а от «самих вещей»?!

      6.2. То πράγμα αύτό. Die Sache selbst. То самое, чем занимается философия

      Вспомним снова эту странную фразу Сократа: «Высшее благо для человека каждодневно вести беседы о добродетели и обо всем том, о чем я разговаривал с вами, испытуя себя и других, потому что без этого жизнь не в жизнь для человека». Благо – бесконечно беседовать о благе; жить (быть) – бесконечно разговаривать о жизни (бытии). Только тогда «то, о чем» может внезапно засиять в душе, как огонь, вспыхнувший от случайной искры, подхватывает сам Платон в VII письме. «То, о чем» (уразумение) и «то, как» (рассуждения) – нечто бесконечно разное: одно – единично, просто, всегда все здесь, другое – множественно, сложно, бесконечно во времени. И все же, если верить Сократу и Платону, уразумение невозможно без рассуждений, причем, судя по всему, бесконечных. Философское узнавание невозможно без диалектических допытываний.

      А откуда вообще взялись эти рассуждения? В них ли дело? С начала ли мы начали? Были ведь, говорят, досократики. От них мы не слышим ни о каких расспрашиваниях и беседах. Наоборот, сохранившиеся их речения пестрят словечками δεί и χρή – «должно», «нужно», «следует», «необходимо», «приходится». «Нужно-де думать и говорить то-то и то-то, так-то и так-то». «Следует знать, что…». He о самом ли мире прямо и без обиняков говорила ранняя философия? He к самим ли вещам обращалась?

      В самом деле, если мы спросим, чем в отличие от других занимались философы на первых порах, получим несколько озадачивающий ответ: всем существующим (πάντα τά οντα).

      По словам Диогена Лаэртского и Цицерона, Пифагор, первый назвавший себя философом и придумавший само слово «философия», объяснил это дело так: каждый-де на торжище жизни преследует свою цель: кто славу, кто наживу, кто еще чего, – каждый занят своим делом и владеет соответствующими знаниями, иные же «приходят только посмотреть, что и как здесь делается», игнорируя дела и делишки людей, они «внимательно всматриваются в природу вещей». Такие-то посторонние, любопытствующие наблюдатели, рассматривающие все как бы со стороны, и называются-де философами (Diog. Laert. VIII, 8; Cie. Tusc. V, 3, 8) Скачать книгу