LITMIR.BIZ

      Мои богини! что вы? где вы?

      Внемлите мой печальный глас:

      Всё те же ль вы? другие ль девы,

      Сменив, не заменили вас?

      Услышу ль вновь я ваши хоры?

      Узрю ли русской Терпсихоры

      Душой исполненный полет?

      Иль взор унылый не найдет

      Знакомых лиц на сцене скучной,

      И, устремив на чуждый свет

      Разочарованный лорнет,

      Веселья зритель равнодушный,

      Безмолвно буду я зевать

      И о былом воспоминать?

      Театр уж полон; ложи блещут;

      Партер и кресла – все кипит;

      В райке нетерпеливо плещут,

      И, взвившись, занавес шумит.

      Блистательна, полувоздушна,

      Смычку волшебному послушна,

      Толпою нимф окружена,

      Стоит Истомина; она,

      Одной ногой касаясь пола,

      Другою медленно кружит,

      И вдруг прыжок, и вдруг летит,

      Летит, как пух от уст Эола;

      То стан совьет, то разовьет

      И быстрой ножкой ножку бьет.

      Все хлопает. Онегин входит,

      Идет меж кресел по ногам,

      Двойной лорнет скосясь наводит

      На ложи незнакомых дам;

      Все ярусы окинул взором,

      Всё видел: лицами, убором

      Ужасно недоволен он;

      С мужчинами со всех сторон

      Раскланялся, потом на сцену

      В большом рассеянье взглянул,

      Отворотился – и зевнул,

      И молвил: «Всех пора на смену;

      Балеты долго я терпел,

      Но и Дидло мне надоел»[11].

      Еще амуры, черти, змеи

      На сцене скачут и шумят;

      Еще усталые лакеи

      На шубах у подъезда спят;

      Еще не перестали топать,

      Сморкаться, кашлять, шикать, хлопать;

      Еще снаружи и внутри

      Везде блистают фонари;

      Еще, прозябнув, бьются кони,

      Наскуча упряжью своей,

      И кучера, вокруг огней,

      Бранят господ и бьют в ладони:

      А уж Онегин вышел вон;

      Домой одеться едет он.

      Изображу ль в картине верной

      Уединенный кабинет,

      Где мод воспитанник примерный

      Одет, раздет и вновь одет?

      Все, чем для прихоти обильной

      Торгует Лондон щепетильный

      И по Балтическим волнам

      За лес и сало возит нам,

      Все, что в Париже вкус голодный,

      Полезный промысел избрав,

      Изобретает для забав,

      Для роскоши, для неги модной, –

      Все украшало кабинет

      Философа в осьмнадцать лет.

      Янтарь на трубках Цареграда,

      Фарфор и бронза на столе,

      И, чувств изнеженных отрада,

      Духи в граненом хрустале;

      Гребенки, пилочки стальные,

      Прямые ножницы, кривые

      И щетки тридцати

Скачать книгу