ТОП просматриваемых книг сайта:
Голодная тундра. Сергей Мерзляков
Читать онлайн.Название Голодная тундра
Год выпуска 2023
isbn
Автор произведения Сергей Мерзляков
Издательство Автор
Нет, она выглядит не так. По крайней мере, в том месте, где я был летом тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года…
Хлоп! ЧЕРТ, ХОРОШО-ТО КАК! Я убил комара. Насекомое с тонким, как волосок, хоботком, который оно вонзает в кожу, как иголку, и сосет кровь, пока его серое с белыми полосками брюшко не разбухнет до размеров капли и не засветится темно-красным цветом. Вот такое насекомое только что ужалило меня. Хлоп! Убил еще одного комара.
Значит, все в порядке.
Кого-то уж сильно досаждают комары. Спросите каждого, нравятся ли ему они, и он ответит с жаром: «Да я бы их всех выжег до единого!» Глупцы! Там, где нет комаров, обитает Смерть.
Ночной кошмар постепенно растворяется в моем сознании, как растворяется сахар в горячем чае. Пот высох, меня уже начинают заедать комары и я вовсю начинаю чесаться, как вшивый пес. Все в порядке. Комары живут. Значит, буду жить и я.
Но в душе неспокойно. Такое ощущение, как будто кто-то стоит за спиной. Противное, опасное существо. Это ощущение появилось недавно, как призрак прошедших событий, где оно было реальностью. Казалось, я от него избавился. Но вот появился этот призрак и я молю Бога, чтобы оно вновь не обрело телесную оболочку.
Совершенно внезапно я вспомнил голос, похожий на завывание зимнего ветра в валяющихся на снегу широченных железных трубах и в открытых канализационных люках, похожий на вой волка лунной ночью и рев голодного медведя. Голос тундры.
Р-р-р-р-о-о-о-о-о-о-у-у-у-у!
Так воет тундра, когда она голодна. Голос, предвещающий появление Смерти. Я знаю, как она выглядит там, на Чукотке. Страшный лик. У нее огромные выпуклые глаза, широченная пасть с кривыми зубами и зеленые губы.
Теперь уже до утра не заснуть. Сколько прошло лет, а я все никак не могу избавиться от того ужаса восемьдесят восьмого года, который меня преследует в ночных кошмарах. И лицо Эйвена с раскосыми глазами и широкими скулами коренного чукчи. Он сказал тогда мудрые слова: «Не трогай то, что принадлежит тундре. Иначе она будет преследовать тебя всю жизнь и пришлет Смерть. А Смерть в тундре никого не выпускает. Но если все-таки ты смог уйти от нее, она рано или поздно найдет тебя. Хоть на краю света…»
Эти слова поселились в моем мозгу, как поселяется червь в спелом яблоке. А я в том году смог вырваться из ее объятий. И еще кое-что урвать у тундры.
…Я сидел в «пене» и без особого интереса смотрел по сторонам. «Пеной» называлось здоровенная железная волокуша, этакое корыто, которое цепляли за трактором. Оно предназначалось для перевозки людей, материалов и всякого оборудования. Мы сидели втроем, развалившись на наших рюкзаках, палатках и ящиках с продуктами. Зэк, большущий беспородный пес, бежал рядом, высунув язык. Изредка он замечал что-то среди кочек или слышал чириканье евражек – местных грызунов и кидался за ними, зарывался с носом в песок, а через минуту бежал дальше. Евражек он загрызал ради спортивного интереса, а коричневато-серых мышек-полевок, если удавалось поймать, с удовольствием ел целиком, как конфетки.
От горизонта до горизонта простиралась тундра, очерченная очень низкими, пологими холмами или возвышенностями, сплошь состоящими из кочкИ. Почему-то геологи называли ее так, с ударением на последней букве. И всегда говорили в единственном числе. Кругом нас окружали шарики кочек, словно армия голов каких-то застывших животных, только вместо густой длинной шерсти на них росла желтоватая спутавшаяся трава. И так со всех сторон. Глазу абсолютно не за что зацепиться. Нет таких объектов, по которым можно было бы ориентироваться. Поэтому когда мы разбивали профиля, траектория моего движения напоминала путь осилившего пару литров водки мужика. Даже кажется, что холмы и облака стоят на месте.
Лишь рядом с нами, возле «пены», кочки несутся с приличной скоростью. Дэтэшка трещит, переваливаясь с боку на бок, как неваляшка, коптя выхлопной трубой. Из-под ее гусениц вылетают куски раздавленной и размятой кочки, бурая почва, пропитанная влагой. Вся корма и заднее стекло от нее залеплены грязью, Как говорил Володя-тракторист: «Жопа засраная.» Сам он болтался в кабине, как пестик в колоколе.
Я устроился в ложбинке между двух палаток, закинул руку за голову и жмурился на уже нежарком августовском солнце. Удивительная вещь – солнце здесь в самые жаркие дни лета ничуть не уступает крымскому, но стоит сорвать верхний слой почвы с кочкой, как было уже раз, когда наш трактор забуксовал, и сразу же обнажается серый ледяной панцирь вечной мерзлоты, которая никогда не тает. Возле ящиков с продуктами, уткнув в угол рта папиросу и рассматривая теологические карты, высунутые из планшета, сидел Тимофей, старший геолог, проводивший в то лето свой тридцатый полевой сезон. Мужику было под пятьдесят лет, а по тундре носился как лось, при этом жутко дымя папиросами.
Ниже меня, почти у ног, устроился Эйвен обрусевший чукча, что-то напевал себе под нос, прижав к груди свой карабин. Широкоскулый, с маленьким носом, раскосыми глазами и белым крупным шрамом на щеке, который ему когда-то